Андрей Круз - Ветер над островами

– Сюда вам.

– Спасибо, – только и осталось ответить мне. – А там куда?

– Вам покажут.

Я разминулся с двумя молодыми мужчинами в синих кителях со стоящими воротничками, с крестами на груди, но не висящими, а приколотыми как значки, подошел к нужному входу и толкнул тяжелую дверь.

С яркого дневного света показалось, что в здании очень темно. Еще запах какой-то ощущался, не сказать что неприятный, какая-то смесь цветов и горящего воска, может быть. Присмотревшись, обнаружил толстую горящую свечу в бронзовом подсвечнике, висящем возле креста.

– Вы к кому? – послышался мужской голос.

Обернувшись на звук, я заметил сидящего за столом мужчину в уже знакомом синем сюртуке.

– У меня что-то вроде приглашения, – сказал я, вновь доставая письмо из сумки. Тот бегло пробежал глазами текст, поднялся из-за стола и сказал:

– Я провожу, пойдемте.

– Пойдемте.

Темно в здании не было, глаза уже привыкли к другому освещению. Мой провожатый решительно пошел по коридору, цокая каблуками ботинок по каменному полу, толкнул одну из дверей, одновременно сделав приглашающий жест.

– Вам сюда, к брату Иоанну.

Осталось только поблагодарить и войти в тесную комнатку, почти келью, большую часть которой занимал стол и два шкафа. Брат Иоанн оказался смуглым молодым мужчиной со шрамом на левой скуле, очень напоминавшим след от ножа. Увидев меня, он не стал чиниться, поднялся, протянул руку.

– Присаживайтесь, – сказал, показывая на старый, отполированный, наверное, тысячами задниц тяжелый стул по другую сторону стола.

– Спасибо, – кивнул я.

Проявив вежливость, замолчал, глядя на брата Иоанна выжидательно, твердо решив предоставить ему всю инициативу в беседе, сам же намереваясь отделываться как можно менее подробными ответами. Не надо мне подробностей, а то, подозреваю, вся моя легенда с «помятыми мозгами» может пойти прахом.

Брат Иоанн открыл тонкую картонную папку, достал оттуда телеграмму – полоски желтоватой бумаги, не слишком аккуратно наклеенные на бланк.

– Вы же с Большого Ската прибыли? – спросил он, заглянув в бумаги.

– Оттуда, – лаконично ответил я.

– От преподобного Саввы, настоятеля тамошнего храма поступила телеграмма. Собственно говоря, из-за нее мы вас и пригласили. Хотите ознакомиться?

– Не против.

– Держите, – протянул он мне бланк.

Телеграмма была классическая, как в моем детстве, даже вместо точек с запятыми были сочетания букв «тчк» и «зпт». Я, признаться, несправедливо ожидал от этой телеграммы какой-то подлянки, но пробежав глазами текст, понял, что преподобный Савва ничего такого не планировал, все его действия продиктованы христианской добротой и желанием помочь ближнему. То есть мне. Хотя это и есть самая настоящая подлянка, потому что я уже вполне надеялся на то, что мне так и удастся пролететь ниже радаров. И что я, не выпендриваясь и не вылезая на глаза, по-тихому интегрируюсь в местное общество. И тут Савва, блин, с телеграммами своими.

В общем, если в двух словах говорить, Савва сообщил, что я память потерял. Сослался на беседу со мной и подтверждение от преподобного Симона. Вот так вот. И просил оказать содействие в установлении моей личности и прежнего места жительства. Чтоб ему…

Брат Иоанн между тем достал из папки еще одну телеграмму и задал следующий вопрос:

– Вам вроде бы в Новой Фактории предлагали сфотографироваться и разослать ваш портрет по приходам? Отчего отказались?

– Я не отказался, – махнул я рукой. – Подрался я, вся морда разбита была и глаз заплыл. Стыдно так сниматься, да и не узнал бы никто.

– Говор у вас странный, – заметил мой собеседник. – Никак не пойму, откуда может быть. Не с Овечьих островов вы часом, как думаете? Ничего такого не вспоминается?

– Не знаю, – я вздохнул, но больше оттого, что разговор начал развиваться в самом неинтересном для меня направлении. – Не помню ничего.

– С какого момента не помните?

– С того самого, как на ноги поднялся и обнаружил, что со мной девочка, которую я не помню, где я сейчас – тоже не помню, и вообще ничего не помню.

– Имя помнили?

– Имя помнил.

Брат Иоанн смотрел на меня задумчиво, словно рассчитывая, что я сейчас устану ломаться и начну рассказывать чистую правду, облегчая душу. Ну, это вряд ли, у нас даже дети знают, что чистосердечное признание смягчает вину, несомненно, но столь же несомненно увеличивает срок. Поэтому помогать брату Иоанну я не собирался, пусть сам свой хлеб отрабатывает.

– А что-нибудь еще помнили? – уточнил он.

– Да ничего совсем. Что умел – то умею, а помнить – нет, не помню.

Немного подумав и что-то написав в протоколе… как-то все же допрос напоминает, так что в протоколе, наверное, он сказал:

– Тогда мы вас сейчас сфотографируем, если хотите. Не против?

А мне-то что, меня хоть на обложку «Эсквайра» можно здесь размещать, все равно никто не узнает.

– Нет, что мне против-то быть? – пожал я плечами. – Вдруг и вправду отыщется место, откуда я приехал.

– Хотите отыскать? – чуть поднял бровь брат Иоанн.

– Конечно! – вдохновенно соврал я. – Хоть разберусь, кто я и откуда.

Брат Иоанн поднялся и пригласил меня следовать за ним. Вышли из кельи-кабинета, снова прошли по полутемному коридору, спустились даже в подвал, где Иоанн потянул первую же дверь и спросил. Заглянув внутрь невидимой для меня комнаты:

– Гавриил, готов? Человек уже ждет.

– Готов, заходите, – донеслось из комнаты.

Зашел. Точно, фотостудия с большим аппаратом на треноге. Человек в потрепанных бриджах и жилете на серой рубашке, с повязанной платком головой. Увидев меня, он без долгих слов предложил садиться на стул с прямой спинкой.

Фотографировали при вспышке магния, яркой и дымной, испустившей из себя эдакую мини-Хиросиму. Едва проморгаться успел, как меня брат Иоанн позвал, мол все, процедура закончена.

– Как снимки готовы будут, так и начнем рассылать с почтой по приходам, – сказал он, когда мы шли по коридору. – Да, кстати, есть три острова, на которых пропадали люди, схожие с вами по описанию. Думаю, что чем ждать, можете с нашим пакетботом до них добраться и там оглядеться. Они, в принципе, и по одному направлению, так что за месяц обернуться сумеете. Чем судьба не шутит, может и найдете свое место?

Вот только этого мне сейчас и не хватало для полного счастья. Бросить все и все дела, и с церковным судном таскаться по каким-то островам, на которых меня никто никогда не видел и видеть не захочет.

– Как-то… не знаю, – начал я лихорадочно давать задний ход в разговоре. – Я бы лучше дождался бы результата с фотографией. А то у меня работа, а так я ее потеряю… и вообще…