Карина Демина - Наша светлость

Камень был горячим. Не обжигающе, но ощутимо, чего не бывает с камнями. И если так, то не выйдет ли однажды, что из кольца родится дракон?

Но Урфин опасения отверг со смехом.

— Зачем тебе дракон? У тебя есть я.

О да, Тисса согласилась, что это стоящая замена.

Особой необходимости в присутствии Сержанта не было. И он держался в стороне от разряженной толпы, привычно подмечая тех, кто в теории мог представлять опасность. Сержант и сам не понимал, по какому принципу он выделяет этих людей среди прочих, собравшихся в великом множестве, но просто привык полагаться на чутье.

Следовало признаться, что наблюдать за людьми было интересно.

Парень в синем камзоле с подбитыми ватой плечами — тщетная попытка придать сутулой его фигуре необходимый мужественный вид — слишком долго смотрит на Изольду. И скалится. Что-то говорит приятелю, который поспешно отворачивается, словно опасаясь быть причастным к непристойной фразе.

Девица в белом платье раздраженно обмахивается веером. Страусовые перья. Алмазная крошка. И алмазный же холодный взгляд… поклонники держатся послушной стаей. Но девице мало.

Кого упустила?

Кто бы это ни был, но его не простят.

Мальчишка паж пристроился у шлейфа тучной дамы, слишком занятой поучением дочери, чтобы замечать кого-либо. Что он делает? Если Сержант правильно понял, то привязывает к шлейфу дохлую крысу на веревочке.

Не следует мешать чужому веселью.

Троица рыцарей, явно больше увлеченных выпивкой, нежели поиском невест, окружила ледяного быка, которого изваяли весьма натуралистично…

— Доброй ночи. Вам тоже здесь скучно?

Рыцари подталкивали друг друга и, наконец, решившись, самый пьяный потянулся к бычьим яйцам. Поскольку скульптура возвышалась на постаменте, то вожделенные яйца были не такой простой целью.

— Меня зовут Меррон.

Справедливая, значит.

Высокая. Для женщины. Пожалуй, одного с Сержантом роста, что позволяет глядеть прямо, и во взгляде читается вызов.

Нескладная. Для женщины. Сухопара. Резковата. Прямая шея. Слишком широкие плечи. И сильные руки с очерченными мышцами, что по местным меркам вовсе неприемлемо. Грудь отсутствует, но она не пытается скрыть этот недостаток, восполняя пустоту за корсажем ватными подкладками. Скорее уж выпячивает его, надев платье с довольно откровенным вырезом.

Некрасивая. Для женщины. Вытянутое лицо с плоскими скулами. Нос длинный. Рот большой.

Но что-то в ней есть.

— Сержант.

— Это не имя, — девушка не уходила.

Глаза у нее темно-карие, вызывающе узкие, вздернутые к вискам.

…в дворцовом саду росла дикая вишня. Вызревала поздно, собирая скворцов со всей округи. И ягоды у нее были точь-в-точь такого же цвета. Сладко-горькие, терпкие.

— Какая разница? — Сержант отвернулся, чтобы увидеть бесславное отступление рыцарей. Бык сохранил свое достоинство.

— Никакой, — согласилась Меррон.

Платье красное. Какая дебютантка наденет на Зимний бал красное платье? И столь откровенно подчеркивающее недостатки фигуры? Та, которой отчаянно не хочется выходить замуж.

Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать?

Еще не понимает, что внешность — это лишь одно из условий сделки. И как бы она ни старалась, избежать свадьбы не выйдет.

— От кого прячешься?

— От тети, — Меррон почесала веером спину. — Извините, но жутко неудобно… а вы тоже считаете, что девушке неприлично надевать красное? А женщине — иметь мозги?

— Сколько тебе лет?

— Двадцать!

И поэтому считает себя взрослой, опытной и умудренной жизнью. Тетушка же слишком любит племянницу, если до сих пор не сбыла с рук. Наверняка, возится, увещевает, терпит стоически глупые выходки вроде этого платья.

— Мозги есть у всех, — сказал Сержант. — Вот только пользуются ими немногие.

Надулась. Уставилась, не зная, о чем еще говорить. Уйти гордость не позволяет…

— Вы… против равноправия?

— Кого и с кем?

— Всех. Со всеми. Люди рождаются одинаковыми. И значит, они равны! Имеют одинаковые права!

Сколько эмоций. И румянец вспыхивает во всю щеку.

— Какие, например?

— Всякие, — Меррон сунула кончик веера в рот. — Право на свободу. И право на власть…

В висках заломило. Ну уж нет, этот разговор пора прекращать, но девушка была рада поделиться мудрыми мыслями.

— …право жить так, как хочется!

— Кому?

— Каждому свободному гражданину!

— Девочка, — Сержант позволил себе наклониться и обнять ее. Тощая. Ребристая. И довольно-таки сильная. Вырывается молча и уперто. — Мне вот, свободному гражданину, хочется взять тебя и отнести на конюшню. Задрать тебе юбку и…

— Вы не посмеете…

— …выпороть. Хорошо помогает от всякой дури. Хотя не исключаю, что другим свободным гражданам может захотеться чего другого… ты уже взрослая, понимаешь. А есть еще третьи, которые охотно выдерут из твоих ушей серьги. И четвертые, им просто нравится убивать… пятые… ты себе не представляешь, сколько всяких разных желаний появляется у людей, когда они думают, что свободны от всего. Чести. Совести. Закона. Абсолютная свобода — страшная вещь.

Сержант все-таки выпустил ее, только придержал, чтобы не упала.

— Вы… вы не понимаете! — отступать Меррон не собиралась. И глаза сверкают гневно. Почти красивая даже. — Есть высшая справедливость!

— Где?

— Благо для всех! Люди вместе решают, как им быть! И…

— И всегда найдется кто-то, кем пожертвуют. Не бывает блага для всех, Меррон. Для большинства — еще возможно. Но не для всех.

— То есть, свободы выбора нет?

— Есть. В определенных рамках. Ты можешь выйти замуж. А можешь остаться старой девой и разводить кошек.

Не отшатнулась, не зашипела возмущенно, но взяла за руку и сказала.

— Идем.

— Куда?

— На конюшню… или еще куда-нибудь.

Более чем откровенное предложение, от которого в кои-то веки не хотелось отказываться. Грудь у Меррон имелась, очень чувствительная, с темными крупными сосками. И впалый смуглый живот, который нервно вздрагивал от каждого прикосновения. И еще кое-что, о чем Меррон забыла предупредить.

С другой стороны, почему бы и не жениться… хуже не будет.

Наша Светлость все-таки с предубеждением относятся к людям, которые разглядывают ея столь откровенно. Ощущение, что просто облизывают взглядом.

— Ваша Светлость выглядят неимоверно очаровательно, — у толстяка, обвешанного золотыми цепочками, как елка гирляндами, потные руки и влажные губы. Перчатка и та промокает. — Ваш стиль одежды… многое открыл.