Александр Прозоров - Северный круг

– Ольга Михайловна, – снял третий секретарь трубку телефона. – Сходите, пожалуйста, в библиотеку и принесите мне подшивку центральных газет за начало лета. Скажем, за май – июнь включительно.

Если влияние неведомого колдуна так велико, как это кажется, то его действия не могут не отразиться на происходящих в мире событиях. Возможно, пресса смертных заметила отзвуки каких-то из его деяний. Это даст ниточку, а уж за нее удастся вытащить и все остальное…

Скрябин опять вернулся к документам, пытаясь сформировать из двух-трех разоренных заводов, уезжающих к Уралу, один, но полноценный, собрать для него рабочую силу, поставить выполнимые задачи, чтобы, закрыв папку, открыть другую и опять увидеть разгром, мертвые цеха, прорванные плотины, обугленные остовы агрегатов.

Стук в дверь послышался, когда стрелки часов показали десять. Вячеслав Михайлович, потянувшись, громко разрешил:

– Войдите!

Тяжелая, звуконепроницаемая дубовая створка поползла в сторону, и третий секретарь увидел охранника с петлицами лейтенанта НКВД, несущего следом за опрятной секретаршей толстенные пачки газетных подшивок.

– Здесь «Известия», «Правда» и «Советский рабочий», – сообщила девушка.

– Да, спасибо, – поднялся Скрябин. – Оленька, напои товарища чаем и, пожалуй, можешь идти отдыхать, время уже позднее. Ты доберешься?

– Не беспокойтесь, товарищ третий секретарь, я ее провожу, – многозначительно улыбнулся совсем еще юный лейтенант. Славутич махнул рукой, отпуская обоих, и склонился над подшивкой.

Откуда начинать? С мая, с самого начала года, с июня?

– Пожалуй, начнем со дня начала войны, – решил он. – А там стану листать назад, пока не найду что-нибудь интересное. Значит, двадцать второе июня…

Он быстро просмотрел «шапки», раскрыл подшивку на нужном номере – и в то же мгновение газета полыхнула огненным прямоугольником внизу страницы. Маг моментально схватил графин с водой, неизменно выливаемый им в горшок с фикусом в углу кабинета и так же неизменно наполняемый секретаршей свежей водой, плеснул на подшивку. Оставшееся черное пятно сохранило правильную форму, лишь немного затронув соседние заметки. Сообщений про начало войны здесь пока не было – подготовленный ночью набор был пущен в печать еще до того, как разразилась главная трагедия двадцатого века. Славутич, прихватив графин, передвинулся к подшивке «Известий», раскрыл на нужной дате и тут же залил полыхнувшую вверху страницы заметку.

– Ну, вот ты и показал свой хвост, колдун, – удовлетворенно кивнул маг, возвращаясь на свое рабочее место. Он опять взялся за телефон: – Ольга Михайловна, вы еще здесь? Зайдите пожалуйста.

И когда раскрасневшаяся то ли от чая, то ли от общения с лейтенантом девушка зашла в кабинет, притворив за собой дверь, он указал на подшивки:

– Видите выжженные места?

– Это не я, Вячеслав Михайлович, – моментально побледнела девушка, – я их даже не открывала.

– Верю, – кивнул Скрябин. – Однако попрошу вас немедленно взять машину и проехать в ближайшую библиотеку. Скажете, что выполняете мое распоряжение. Можете взять охранника, если не чувствуете себя в безопасности. Найдите целую подшивку, прочитайте эти заметки, а затем по телефону перескажите мне их содержание. После этого можете быть свободны до завтрашнего утра.

– Хорошо, Вячеслав Михайлович, – кивнула девушка. – До завтра, Вячеслав Михайлович.

– До свидания, Оленька. Поторопитесь, пожалуйста, это очень важно.

– Да, я сделаю. До свидания, Вячеслав Михайлович.

Секретарша позвонила меньше чем через час.

– Я нашла заметки, которые выгорели в тех подшивках, Вячеслав Михайлович, – сконфуженно сообщила девушка. – Но там говорится только о том, что в Самарканде вскры…

Послышался хрип, стук, чьи-то испуганные выкрики. Славутич, прислушиваясь, ждал.

– Товарищ третий секретарь, – наконец послышался в трубке мужской голос. – Оля, наверное, не сможет вам ничего передать. У нее не прощупывается пульс, и она не дышит. Наверное… Наверное…

– Отвезите ее в ближайший госпиталь, – распорядился Скрябин. – Возможно, еще не поздно что-то сделать…

Сам Славутич в это не верил. Было ясно, что враждебный колдун наложил заклятие на любые сообщения о каком-то случившемся в Самарканде событии. Случившемся как раз накануне войны. Что это может быть?

Самарканд. Земли древних цивилизаций с относительно слабой колдовской школой. Если не считать Такгута, что несколько веков назад, перед сном, устроил там довольно кровавое прощание. Причем он наложил на свою усыпальницу не просто защитное проклятие, а проклятие…

– Изекиль… – с ненавистью пробормотал Великий. – Только он мог вскрыть могилу, накликая проклятие на Русь, только он, отвечая за безопасность Круга, мог заблокировать любые сообщения об этом событии, которые направлялись внутрь Круга, – точно так же, как уничтожает проклятия, наветы, заговоры и заклинания, направленные против его членов. Поэтому ни я, ни Ахтар ничего не узнали о проделанной подлости!

Скрябин придвинул к себе стеклянный бюст Ленина – чуть не единственное украшение его кабинета, если не считать портрета вождя, развернул, плеснул на прозрачную лысину водой из графина, растер быстрым движением:

– Ну, ну, где ты, порождение морока…

Наконец в голубом кварцевом стекле появился тонкий профиль мага, одетого в серо-зеленый френч и спрятавшего голову под огромную матерчатую фуражку с непропорционально длинным козырьком. Изекиль приподнял голову и застрелял черными зрачками по сторонам, чувствуя к себе чье-то внимание.

– Где ты, сторож врат смерти? – со злостью спросил его Великий, – куда сбежал?

– Я готовлю мощную контратаку против наступающего противника, – расплылся в довольной улыбке недавний посланник папского престола. – Ты узнаешь о ней из своих сводок.

– Хочешь уничтожить еще тысячи людей без всякой пользы?

– Какая разница, с пользой или без? Ведь они умирают за Родину!

– Ты испоганил это слово, черный колдун. Это ты вскрыл могилу Такгута?

– Это сделано во славу науки, Славутич, – закаркал Изекиль, изображая смех. – Ведь люди должны знать историю своих предков, правда? Им же нужно выяснить, как на самом деле выглядел Железный Хромец?

– Негодяй! Ты едва не погубил нашу Русь!

– Твою, Славутич, твою, – покачал головой Изекиль. – И потом не «почти», а уже погубил. Ей больше не подняться. Ни! За! Что!

– Как ты мог?! Ты же Великий! Ты же член Круга!

– А что, разве я обещал тебе заботиться о Руси, вступая в Круг? – Улыбка сбежала с губ черного мага, и лицо его мгновенно стало хищным и злым. – У тебя стало плохо с памятью, Славутич. Вступая в Московский Круг, я поклялся вам уничтожить Круг Северный. И я это сделал. Я обещал обеспечивать защиту Великих, и я это делаю. Я обещал подбирать новых членов только из преданных Родине уроженцев земли русской – я исполню и эту клятву. Но вот беречь Русь… Нет, Славутич, я этого не обещал. А теперь извини. Мне нужно послать десять тысяч безоружных смертных на немецкие пулеметы. Это будет великий акт самопожертвования с их стороны…