Стивен Эриксон - Сады Луны

– Меня тяготит ноша, которую императрица возложила на мои плечи. Мне она не по силам. Я был бы рад, если бы меня избавили от этой ноши.

Последние слова Тайскренна заставили Лорну призадуматься. По природе своей маги никогда не отличались верностью делу, которому служили. Да и служили они больше из страха или из уважения, опять-таки порожденного страхом. Был когда-то один маг, отличавшийся верностью, – император.

– Послушайте, Тайскренн. В одном все мы единодушны: старая гвардия должна исчезнуть. Все, кто служил при императоре, продолжают цепляться за память о нем. Осознанно или неосознанно, они всегда будут для нас угрозой. Дуджек – исключение. Таких, как он, можно пересчитать по пальцам. Мы не должны их потерять. Участь остальных – смерть. Но мы не имеем права возбуждать в них подозрения. Если мы будем действовать слишком открыто и безрассудно, дело кончится восстанием, и оно погубит империю.

– Мы устранили всех, кроме Дуджека и Дырявого Паруса, – сказал Тайскренн. – Бурдюк с его взводом целиком принадлежит вам, адъюнктесса.

– Если повезет.

Верховного мага передернуло от этих слов.

– Есть какие-то сложности? – насторожилась Лорна.

Тайскренн встал.

– Каждую ночь я раскладываю колоду Драконов, – сказал он. – У меня не осталось сомнений – в наши смертные дела вмешались опонны. Расклад Дырявого Паруса только подтвердил мои подозрения.

– Она искусна в гадании? – резко спросила Лорна.

– Намного искуснее меня, – сознался Тайскренн.

– Как вы думаете, что заставило опоннов вмешаться?

– Даруджистан, – коротко ответил верховный маг.

Лорна даже закрыла глаза.

– Я боялась, что услышу это. Мы должны захватить Даруджистан. Любой ценой. Когда его богатства окажутся в наших руках, мы перебьем хребет всему Генабакису.

– Согласен, адъюнктесса. Но дела обстоят хуже, чем вы думаете. Подозреваю, что Бурдюк и Дырявый Парус находятся в сговоре.

– А что-нибудь слышно насчет капитана Парана?

– Ничего. Подозреваю, кто-то укрывает его. Или его тело. Я склонен думать, что он погиб, однако его душе еще предстоит пройти через ворота Клобука. Помешать этому может только маг.

– Дырявый Парус?

Тайскренн пожал плечами.

– Возможно. Хотелось бы знать, какова роль капитана во всех этих делах.

Лорна колебалась, говорить ли Тайскренну, потом все-таки решила сказать.

– Капитан был вовлечен в долгие и нелегкие поиски.

– В таком случае он, верно, нашел искомое, – сердито бросил верховный маг.

– Возможно, – не сводя с него глаз, ответила Лорна. – Скажите, а насколько сильна Дырявый Парус?

– У нее достаточно магической силы, чтобы стать верховной имперской колдуньей. У нее хватило сил выдержать нападение гончей и обратить эту бестию в бегство. Честно сказать, даже не знаю, как ей это удалось. Сомневаюсь, сумел бы я противостоять гончей.

– А если ей кто-то помогал? – вполголоса спросила Лорна.

– Я об этом как-то не подумал.

– Так задумайтесь. А теперь слушайте: императрица велела, чтобы вы продолжали начатое, но только не против Дуджека. Вы можете понадобиться здесь в качестве связующего звена на тот случай, если моя миссия в Даруджистане потерпит неудачу. И перестаньте совать нос в управление жизнью Крепыша. Более того, вы должны рассказать Дуджеку о вмешательстве опоннов. Если боги вмешались в дела смертных, Однорукий имеет право знать об этом, дабы учитывать их вмешательство в своих стратегических замыслах.

– Какие могут быть замыслы, если опонны вступили в игру?

– Оставьте это заботам Дуджека.

Лорна пристально поглядела на Тайскренна.

– Вам что-нибудь непонятно в этих распоряжениях?

– Скажу вам по правде, адъюнктесса: я испытываю громадное облегчение, – улыбнулся верховный маг.

Лорна понимающе кивнула.

– Что ж, прекрасно. А теперь распорядитесь насчет пристанища для меня и найдите мне обыкновенного толкового лекаря.

– Обязательно.

Тайскренн шагнул к дверям, но остановился и повернулся к Лорне.

– Как я рад, что вы здесь, адъюнктесса.

– Благодарю вас, верховный маг.

Когда он ушел, Лорна опустилась в кресло и мысленно перенеслась на девять лет назад. Она погрузилась в звуки и образы детства, отнюдь не связанные с беззаботными девчоночьими играми или шалостями. Воспоминания унесли Лорну в одну из страшных ночей, пережитых ею в Мышатнике – бедном квартале тогдашней имперской столицы Малаза… То был кошмар наяву. Она помнила кровь. Крови было много. Везде. Следом в памяти всплыли бледные, оцепеневшие лица матери, отца и старшего брата. Они не могли поверить, что остались живы и что кровь вокруг – чужая. Лорна давно, очень давно не касалась этих воспоминаний. И вот они вырвались, а вместе с ними – имя, шелестящее, словно сухие ветви на ветру.

– Дырявый Парус, – прошептала Лорна. – Дырявый Парус.

Колдунья нашла в себе силы подняться с постели. Сейчас она стояла у окна, опираясь рукой о раму, и смотрела на улицу, плотно забитую армейскими повозками. Повторяющийся изо дня в день грабеж местного населения, который квартирмейстеры именовали «пополнением запасов», шел полным ходом. Изгнание знати и просто богатых людей из их домов, где теперь размещались малазанские офицеры, закончилось еще несколько дней назад. Сложнее было устранить следы «лунного дождя». Ремесленники чинили повреждения в городских стенах, ставили новые створки на ворота и расчищали еще оставшиеся завалы.

Дырявый Парус радовалась, что ей не пришлось видеть, как из города вывозили трупы. Ими доверху набивали телеги. Убитые обломками, исполосованные мечом или обгоревшие в пожаре – всех их уравнивала одна телега с шершавыми деревянными бортами. Всех: мужчин, женщин, детей, молодых и старых, бедных и богатых. На ком-то уже успели попировать вороны, кого-то погрызли крысы. Колдунья видела подобное в других завоеванных малазанцами городах и не хотела повторения жуткого зрелища.

Теперь, когда начальный и самый страшный период завоевания окончился, жизнь Крепыша стала медленно возвращаться в привычное русло. Из окрестных деревень потянулись крестьяне; прятавшиеся торговцы вылезали из подвалов и открывали уцелевшие лавки. И победители, и побежденные нуждались в провизии и многом другом, без чего немыслима человеческая жизнь. Малазанские лекари обходили улицу за улицей и дом за домом, стараясь не допустить распространения болезней. Попутно они помогали горожанам, перевязывая раны и раздавая снадобья. Им было велено не отказывать никому, кто обратится за помощью. Так было не только в Крепыше, а едва ли не во всех городах, которые захватывала малазанская армия. Вместе с очагами болезней требовалось погасить и очаги враждебности местных жителей. Расчет оправдывался всегда: через какое-то время горожане начинали менять свое отношение к захватчикам.