Знакомые незнакомцы. Мир в прорези маски - Осинская Олеся
«Не дождется!»
Не успела я додумать эту мысль, как вцепилась пальцами в его воротник, подтягиваясь ближе, закрывая глаза и ловя его губы своими. Чужая рука сдавила мой затылок, а я оказалась прижатой к стене. Захотелось почувствовать его всем телом, каждой клеточкой. Запустила руку под рубашку. Что-то мешает? Короткий рывок, и крошечная пуговичка запрыгала по паркету.
И вдруг все кончилось. Джек, взъерошенный и растрепанный, как я, отстранился, тяжело дыша, и застыл в метре от меня.
— Продолжим как-нибудь в другой раз. Мы еще на ужин приглашены.
Щелчок пальцами, и одежда с прической приобрели первозданный вид.
Я снова закипела. Не зная, во что вылить эмоции, нашарила рукой стоящую на подставке вазочку и с силой запустила ею в герцога. Тот легко увернулся и рассмеялся уже в полный голос. Я же наконец сделала то, что давным-давно собиралась, — развернувшись, подобрала юбки и рванула прочь.
— Ты такая милая, когда злишься, — донеслось мне вслед. — И мне нравится твоя ревность.
В любом романе главный герой непременно догнал бы героиню, поцеловал еще раз, попросил прощения, признался в любви, отменил все дела на вечер и, не откладывая, поспешил уединиться с дамой сердца. Видимо, Джек подобных романов не читал, поскольку никто меня останавливать не собирался, а я злилась все больше и больше.
Выбегая из коридора, налетела на хозяина дома. Тот притормозил мое движение, быстро оценил мой вид в целом и покусанные губы в частности и спросил:
— У вас все в порядке?
— Да… то есть нет… не знаю… — Я вздохнула. — Вы не одолжите мне карету? Что-то мне домой захотелось…
— Конечно, — без лишних расспросов согласился граф Шорр. — Идемте. Вы все еще живете в общежитии?
Очутившись в комнате, я, не теряя ни минуты, принялась собирать вещи. Хватит с меня. Будем считать, что свой долг я отработала и без завтрашнего последнего вечера. Как попало побросала вещи в безразмерную сумку — потом разберу. И, громко хлопнув дверью, вышла. Спустя полчаса добралась до нужного мне портала и еще через несколько минут была дома. Швырнула сумку под стол, а сама с удовольствием растянулась на кровати.
Со стороны почмага раздался тонкий тренькающий звук. Ни минуты покоя! Помявшись немного, приподнялась, достала телепортационный ящичек и подтянула его поближе. Знакомая золотистая карточка:
«Вообще-то Вы мне должны еще один день. Куда прикажете зайти за Вами завтра?
Дж.».Я с чувством порвала записку на мелкие кусочки, написала лаконичный ответ:
«Иди к черту!»
и, активируя почмаг, бросила все бумажки внутрь.
Что я творю? Вот дура, совсем забылась — такое писать герцогу Сорби! Попыталась поймать в воздухе сложенный листочек, но не успела. Чуть полыхнуло, и записка отправилась адресату. Ну что за день такой, а? Пока я раздумывала, стоит ли написать извинение, пришло еще одно письмо:
«Какая экспрессия! Дорогая, мне нравится твое настроение. Так и быть, завтра у тебя выходной.
Дж.».Я задумалась. До начала занятий в Академии оставались считаные дни, пора в общагу перебираться — наверняка большинство студентов уже вернулись с каникул. Весело там, должно быть. Но сначала стоит выполнить еще одно обещание, пока есть время.
Утром я наняла дорожную карету и поехала за город навестить Мариам. Та встретила меня весьма приветливо. Мальчишек дома не оказалось — убежали с соседскими детьми на рыбалку. За неделю актриса успела обжиться на новом месте, выглядела спокойной и довольной жизнью. Даже помолодела, с удовольствием заметила я. Мы мило посидели, разговаривая о жизни и попивая чай, затем Мариам на минуту вышла и вернулась с небольшой картиной в руках.
— Вот, — смущенно произнесла она, — возьмите. Я не знала, как отблагодарить вас… В нашу последнюю встречу мне показалось, что вас беспокоит какая-то проблема. Надеюсь, мой подарок поможет вам разобраться.
Картина? Я аккуратно взяла рамку, развернула оберточную бумагу и замерла. Нахлынули воспоминания недельной давности. Тонкая кривая улочка Лоска, столицы Отана, перекошенный фонарь, несколько свежих трупов, и мы — Сорби, убирающий окровавленное оружие и одновременно протягивающий мне руку, и я, присевшая у его ног на время боя. Резкий, сердитый взгляд мужчины — и растерянный мой. Откуда только художница узнала об этой сцене…
— Он мне жизнь тогда спас, — тихо выдохнула.
Я не отрываясь смотрела на Джека. Через минуту появилось новое ощущение. Взгляд герцога вместо злого стал нежным и обеспокоенным, между нашими фигурами обозначилась тонкая светящаяся ниточка… а спустя еще мгновение изменилось и лицо мужчины. Это все еще был Джек — его светло-русые волосы, стальные глаза… и вместе с тем появилась неуловимая схожесть с Джокером. Мое изображение тоже изменилось — такой меня вообще мало кто видел, но все равно в портрете угадывались черты и Корни Грейс, и Ванессы, и моего переговорного лица… Я снова посмотрела на Джека, не выдержала — поцеловала его прямо на картине и счастливо рассмеялась. Затем вскочила и бросилась обнимать Мариам.
— Да, да, да! Это лучший подарок, что я когда-либо получала! Вы даже не представляете, как он для меня важен!
Молодая женщина зарделась от похвалы. А мне вдруг пришла в голову еще одна мысль.
— Мариам, а вы, случайно, не собираетесь подарить аналогичную картину Сорби? — подозрительно спросила я.
— Нет, не собиралась. Почему я должна дарить ему?
— Ну… Все-таки это он вас спас — придумал, как вывезти из страны, сделал документы…
— Нет, дорогая. — Мариам мягко обняла меня. — Неужели вы не поняли? Меня спасли именно вы. Это вы меня выслушали тогда в гримерке, вы поверили и захотели помочь, вы поехали с нами вместо Порши. А этот мужчина… он примчался не ради меня, а ради вас. Надеюсь, вы это оценили.
А ведь правда. Какая же я слепая… Вспомнился и Джек, вытаскивающий меня из Отана, и Джокер, уставший и небритый, сидящий у моей постели. Вот дура! Как я могла подумать, что ему нужна лишь короткая интрижка? На секунду стало стыдно — я бы на его месте обиделась…
Да, накуролесила я слегка в последнее время, но ничего — еще будет время, чтобы все исправить, обязательно будет. Я поцеловала портрет и снова улыбнулась…
