Край собачьих следов - Рю Алёна
– А что я могу? Ей приказала выйти за него сама Леория.
– Дело твое, Лис, но я бы не стал жить так. Я бы поставил ее перед выбором: либо она остается с ним, либо вы вместе покидаете город, меняете имена, женитесь и живете, как нормальные люди.
– Я же Охотник, ты забыл? И не числюсь мертвецом в отличие от тебя.
– Уйди со службы.
– Ты с ума сошел?
– Нет, Доминик, я просто понял за эти дни, что есть в жизни то, что имеет значение, и то, что только кажется важным. Страна катится в хаос, и близится время, когда надо будет выбирать. Я предпочитаю жить, а не существовать. И даже рад, что свободен, что больше не Даррен Тигр.
– А кто ты теперь?
– Тот, кем захочу быть. Человек, а не собака, выполняющая команды хозяина.
– Осторожнее в выражениях, ладно? – Доминик посмотрел предостерегающе.
– Не надо бояться изменить свою жизнь. Потому что рано или поздно она изменится сама. И лучше это сделать своими руками, чем доверяться слепому случаю.
– Не все так просто, Тигренок, не все так просто, – Доминик снова откинулся на спину.
– Конечно, непросто, особенно если самому все усложнять.
– Ладно, давай помолчим немного, а то, чувствую, поссоримся.
– Как там остальные ребята, не знаешь? – сменил тему Даррен.
– Везут Эриал Найт в Ровану.
– С ней им будет весело.
– Да уж... – Доминик улыбнулся и, снова посерьезнев, проговорил: – Если в Толлгарде все так, как ты сказал, то этой стране еще понадобятся хорошие Охотники и верные люди. Бежать от врагов не в моем характере.
– Это твой выбор, Лис, – отозвался Даррен. – Но не удивляйся, если Надин решит иначе.
***
Антис любила флейту с самого детства. Почему-то звуки именно этого инструмента, складываясь в мелодию, увлекали ее за собой. Когда она слушала флейту, ее казалось, что за спиной вырастают крылья, и сама она становится как будто лучше, чище.
– Тебе нравится? – шепотом спросил Хинт.
– Очень, – кивнула она.
А музыкант продолжал играть, и перед взором появлялись горы, зеленые луга, журчащие ручьи. Ей хотелось вскочить со своего места и бежать. Бежать в эту красоту, немного печальную и потому более величественную, чем любая другая картина.
Антис похлопала флейтисту, когда тот закончил и поклонился.
– Еще желаете послушать? – спросил он.
– Да, но не сейчас. Подождите здесь, – и, обращаясь к Хинту, сказала: – Пойдем, мне надо с тобой поговорить.
Эта мелодия пробудила в ней что-то давно спавшее, что-то детское, живое и настоящее.
Они вышли из небольшого зала в коридор.
– Если хочешь, он будет играть каждый вечер, – Хинт попытался ее обнять, но Антис выскользнула.
– Послушай меня сейчас и не перебивай, – серьезным тоном сказала она. – И будет лучше, если мы оба сядем.
– Хорошо, здесь рядом библиотека, там есть диванчик и кресла.
Среди огромных книжных шкафов Антис почувствовала себя неуютно, но отступать не стала. Возможно, завтра у нее уже не хватит смелости.
– О чем ты хотела поговорить? – спросил Хинт, откидываясь на спинку мягкого, отделанного кожей дивана.
– Я должна сказать тебе, – она глубоко вдохнула, – что не хочу быть с тобой. Нет, не говори ничего, просто послушай. Хотя бы раз. Жизнь моя до встречи с тобой была ужасна, имущество таяло, как снег весной, а карточный долг отца рос быстрее, чем сорняки в нашем саду. Он пил, и каждый день были скандалы. И я мечтала, думала, планировала целые ночи напролет, как уйду из дома. И когда я поняла, что привлекла внимание самого короля, то не поверила своему счастью. Нет во всем государстве мужчины лучше, чем король, так я себе говорила и, что самое страшное, я в это искренне верила. Ты был для меня всем: защитником, любовником и даже в чем-то отцом. Я чувствовала себя красивой и желанной. И думала, что жизнь моя удалась. Конечно, при дворе не так-то легко, как кажется, особенно с Леорией, да и в последнее время меня уже начинала одолевать скука, но я никогда не ушла бы от тебя и так никогда бы не узнала, что все может быть по-другому. Мы, люди, часто обманываем себя, гораздо чаще, чем других. Мы думаем, что разумное всегда есть правильное, а на самом деле это две разные вещи. Я мечтала уйти из дома и быть любимой самым лучшим из всех мужчин. О последнем мечтает, наверное, каждая девочка, но мне повезло больше других, моя мечта сбылась. Только не задумывалась я тогда о том, что лучший мужчина – это не тот, кто облечен деньгами и властью, ширину и глубину человеческой души этими мерками не измерить. Не понимала я и то, что в любви нет лучших и худших, есть только свои и чужие.
– Ты признаешь сейчас, что была моей фавориткой только потому, что я был королем? – все-таки перебил ее Хинт.
– И нет, и да. Все не так однозначно. Мне правда тогда казалось, что я люблю тебя. Не так, как об этом пишут в книгах, а просто, без замирания сердца, тихо, мило и ласково. Сейчас я понимаю, что принимала тебя как данность, как небо над головой, любила тебя подобно тому, как мы любим воздух, которым дышим. Все то время я не мыслила своей жизни без тебя.
– А теперь мыслишь? – он посмотрел ей в глаза с немым укором.
– Теперь я знаю, что питала себя иллюзией собственного счастья. Мир больше, чем мы думаем, он хуже, чем нам кажется, и лучше одновременно. Мир всегда другой, не такой, каким мы его видим или хотим увидеть. За два месяца, что я была без тебя, я как будто впервые посмотрела вокруг. Я хочу теперь жить по-другому.
– Послушай, чтобы жить иначе, не нужно расставаться со мной, только скажи, чего ты хочешь.
– Ты не слушаешь меня, – Антис покачала головой, – или, что хуже, не понимаешь. Изменить жизнь – не значит поменять платье или позвать музыкантов, жизнь – это то, что у человека в душе. Я не могу быть с тобой рядом, позволять тебе обнимать меня и целовать. Я не люблю тебя, Хинт, не любила, и не буду любить. Прости за жестокость этих слов…
– А кого ты любишь? – он наклонился вперед, продолжая смотреть ей в глаза.
– Я не отвечу на этот вопрос, а только скажу, что не стала бы заточать любимого рядом с собой только потому, что мне стало скучно и одиноко.
– Ты много говоришь, Антис Оклин, – сказал, вздохнув, Хинт. – И всеми этими словами пытаешься завуалировать главное. Ты такая же, как сотни других женщин. Когда у меня было все, ты была рядом, когда же не стало короны, ты хочешь уйти.
– Думай так, если тебя это успокоит, – она встала.
– Ты все равно никуда отсюда не денешься, – он горько усмехнулся.
– Пускай, но твоей я больше не буду никогда, – она развернулась и направилась к выходу.
– Не будь так жестока, Антис! – крикнул Хинт.
– А милосердно ли держать меня в клетке? – не оборачиваясь, бросила она в ответ.
Глава тридцать шестая – В погоне за мечтой
Поднявшись вместе с солнцем, Даррен и Доминик позавтракали и, обменявшись лишь ничего не значащими фразами, стали прощаться.
– Ты смотри, у тебя сегодня лошадь такой скачки не выдержит, – предупредил Лис, глядя, как кобыла Даррена тяжело дышит.
– Может, дашь мне одну из своих? Тебе-то спешить некуда.
– Ты забыл о Надин, – заметил он с укоризной.
– Если не отдашь лошадь, заберу силой, – Даррен улыбнулся, но взгляд его оставался серьезным.
Лис склонил голову набок и оценивающе посмотрел на Тигра.
– Пожалуй, не стану рисковать здоровьем, – сказал он. – Бери.
– Я знал, что ты все еще мой друг! – Даррен хлопнул его по плечу.
После непродолжительной возни со снаряжением лошадей они снова встали напротив друг друга и крепко обнялись, чего не делали даже в былые времена.
– Береги себя, Доминик. Неизвестно, что ждет тебя в Толлгарде и что ждет нас всех завтра.
– И ты береги себя, Даррен. Если веришь, что эта девушка сделает тебя счастливым, то желаю найти ее и забрать.
Отстранившись, они пожали друг другу руки и разошлись в стороны. Доминик забрался на козлы, а Даррен – в седло.
