Дом пепла (СИ) - Киршин
— Дан! — в наигранном возмущении воскликнула она. — Между прочим, у меня дела.
— Да, да.
Она фыркнула, извернулась у него в руках, но не для того, чтобы освободиться. Повернувшись к Даниэлю, Анаис зарылась тонкими пальцами в его волосы. Он зажмурился от удовольствия и уткнулся лицом в живот Анаис, ощущая под ладонями ее тело. Пахло дождевой водой и полевыми цветами.
На миг Даниэль окунулся в другой аромат — тяжелый железный смрад крови, в который тонкой струйкой вплетались жженая резина и металл.
Даниэль вздрогнул и выпрямился, не отпуская Анаис.
— Что такое? — спросила она. — Что-то не так?
— Наверное, не выспался.
— Ну, у меня для тебя плохие новости! День уже начался.
Наклонившись, Анаис невесомо поцеловала, скользнула губами по его губам, и он ощутил ее улыбку.
Нехотя Даниэль отпустил Анаис, и она взяла чашку с кофе, отпила, уже строя планы.
— Так, твои родители обидятся, если и в эти выходные мы не придем в гости.
Даниэль закатил глаза:
— Ты так нахваливаешь мамины блюда, что она готова каждый день тебя звать.
— Эй, мне правда нравится! Потрясающе вкусно.
— Да знаю, знаю.
— Давай в субботу. Они не будут против?
— Они будут в восторге.
Смутно, на границе сознания задержалась мысль, что ему надо к семье. Не позже, а сейчас. Ему нужно вернуться к семье. Мысль была странной, и Даниэль тряхнул головой, отгоняя ее.
Анаис еще строила планы, а Даниэль лениво подумал, что стоит не рассиживаться, чтобы они успели… куда бы там ни собирались. Хотя, кажется, сегодня никуда не нужно. Выходной, наверное?
— Давай останемся дома, — предложил Даниэль. — Здесь хотя бы прохладно.
— Ай-яй, Даниэль Эш! — Анаис притворно пригрозила ему пальцем. — Вот так и становятся домоседами.
— Ладно, что ты придумала?
— Хочу показать тебе один магазинчик и закупиться свечами.
— Можешь взять мои.
— Да, ритуальных свечей у тебя больше, чем носков! Кстати, носки тоже нужны. А после обеда в каком-нибудь милом ресторанчике, можно пораньше домой вернуться. Или ты хотел встретиться с братом? Позови его в гости. Кстати, Триш считает, он милый. Помнишь, как мы познакомили его с Триш?
К горлу подкатила тошнота. Даниэль помнил, как Анаис познакомила свою лучшую подругу с Мэттом, но разве это не произошло очень давно?
Мэтт и остальная семья. Как будто было что-то важное, о чем Даниэль забыл, и теперь это ускользало от внимания. Он попробовал зацепиться за воспоминания, но это было сродни ловле рыбы голыми руками.
Он почти нащупал мысль. Почти.
Анаис подцепила висевшие цветные бусы Марди-гра и надела их себе на шею. Не отпускаю чашку с кофе, начала напевать:
— Шаг за шагом, бог смеется…
Даниэль знал старинную креольскую песню, которую Анаис просто обожала. Она вполне могла спеть что-то идиотское, ничуть не смущаясь и заразительно смеясь, если он закатывал глаза и заявлял, что это мелодия портовых грузчиков.
— Я тоже не такая уж леди! — фыркала Анаис.
Старинные песни она любила, рассказывая, что их пела то ли бабка, то ли прабабка, которая давно умерла. Песни жарких хлопковых полей и древних ритуалов, которые не любила мать Анаис, и обожала она сама. В этом плане она нашла верного слушателя в лице Айвори, который обожал такие вещи и даже записывал за Анаис тексты.
Айвори. Где сейчас Айвори? Мысль ускользала. Он не помнил.
— Шаг за шагом, бог смеется…
— Сам себе бог, — прошептал Даниэль.
Что-то сродни молитве, полузабытому воспоминанию, которое подкатывало к горлу непрошеной тошнотой. Даниэль зажмурился, но теперь не пытался отогнать эти мысли. В окружающем мире было что-то неправильное, какой-то изъян, а Даниэль не хотел закрывать глаза на истину.
Ему нужно знать ее. Какой бы они ни была.
Тошнота накатывала с головной болью, а потом они разом отступили. Вокруг Даниэля по-прежнему была его квартира, в которой он когда-то рассчитывал прожить жизнь с Анаис.
Она стояла спиной к нему, с чашкой кофе и песенкой, которую мурлыкала вполголоса. Даниэль слышал ее так часто.
И, кажется, в тот момент, когда умер, и Мэтт звал его, Даниэль шел на слова брата, а вокруг него голос, как будто бы принадлежащий Анаис, напевал без слов: «шаг за шагом».
— Бог смеется, — пробормотал Даниэль.
Он поднялся и подошел к Анаис. Коснулся ладонями ее обнаженных плеч, наклонился, так что ее волосы щекотали его ноздри, дразня ароматом дождя и цветов. Дыхание будто застряло в горле, но Даниэль выдавил:
— Ты ненастоящая.
Не было никаких попыток разубедить его или трогательных прощаний. Его подсознание обладало остротой скальпеля, который отсекал ненужное, оставляя истину, какой бы болезненной она ни оказывалась.
Анаис растворилась под его ладонями, исчезла, чашка с кофе выпала из рук и полетела на пол, но испарилась, так и не разлившись.
— Здесь всё ненастоящее, — прошептал Даниэль.
Раньше он думал, что кошмары ужасны. Но на самом деле они хотя бы лишали таких снов, которые хуже кошмаров. Которые показывали жизнь, какой она могла бы быть.
***
Ничего не выходило.
Мэтт не считал себя большим специалистом в ритуалах, но даже ему было очевидно. Возможно, но мерзкому хохоту, который исходил из тела Даниэля, но уж точно не принадлежал ему.
Семейный круг оказался кругом в буквальном смысле слова: все собрались кольцом у вытащенной в центр комнаты кровати с привязанным Даниэлем. Роберт начертил на полу меловые границы, Вивьен и Ли помогли со знаками веве. Бернард взял трость с тяжелым набалдашником, от которой гордо отказывался большую часть времени. Сегодня он уселся в кресло, оперся на трость и ворчливо руководил работой.
Мэри хотела присутствовать, но Амалия отговорила. Они остались внизу, на кухне. Когда Мэтт наполнил водой стакан для деда и поднимался обратно, он услышал, как Мэри горестно говорила:
— Это ведь не вернет его, правда? Только тело… будет как кома?
Мэтт ужасно разозлился, пришлось использовать всё самообладание, чтобы не швырнуть чертов стакан или не вернуться и высказать матери… что? Мэтт и сам понимал, что злиться не на нее, но на спокойное принятие, на которое его самого, кажется, не хватало.
Особенно после того, что он услышал от призраков.
— Давайте начинать.
Отец сам зажег нужные свечи, оставил подношения и выводил мелодию без слов. Мэтт чувствовал, как вибрирует сила, запертая в комнате и объединяющая всех Эшей, его в том числе. Но лоа на кровати скалился в улыбке и ничуть не волновался.
Айвори хотел уйти, когда вычерчивали знаки, но Бернард жестко сказал ему остаться. Пусть он не был
