Алексей Евтушенко - Колдун и Сыскарь

— Как это?

— Да так. Есть одна старая легенда.

— Расскажи.

— Нет, сначала про Дарью и вампира, — попросила Ирина. — Пожалуйста!

— Да не о чем там рассказывать особо. Нам же не известно, как у них всё закончилось, Брюс нас в будущее поспешно отправил. Знаем только, что этот длинноволосый, который Дарью с Харитоном в заложники взял, и чья банда всю дворню в имении князя Долгорукова зарезала, как его…

— Кирилл, — подсказал Симай. — Кирилл Лишейников его зовут. Я запомнил.

— Да, верно, спасибо. Так вот этот Лишейников, мелкопоместный дворянин, был, оказывается, первым учеником у колдуна Григория. К тому ещё и входил в группу сторонников царевича Алексея. Точнее, в одну из групп. Их несколько было. Помните дело царевича Алексея?

— Смутно, — сказала Ирина.

— Помним, — сказал отец Николай. — Если он был замешан в дело царевича Алексея, понятно, отчего так взбеленился Пётр.

— Взбеленился — не то слово. Когда Ромодановский… Не тот знаменитый Фёдор Юрьевич, а сын его, Иван Фёдорович, но тоже князь-кесарь и глава Преображенского приказа. Так вот, когда он через пару часов после того, как мы доставили Кирилла и его приспешников в Сухареву башню, явился и доложил о том, что рассказал этот самый ученик колдуна под пытками, на Петра смотреть было страшно. Белый стал, как стена, лицо дёргается. «Измена! — хрипит. — Семя проклятое! Враги России! На кол эту сволочь! Мало я им головы рубил!» Едва утихомирили, успокоили, вином отпоили. Меньшиков только и справился, спасибо ему. А то прямо и не знаю, чем бы всё закончилось.

— Известно чем, — сказал Симай просто. — Убил бы этого Кирилла царь Пётр Алексеевич в тот же час. Спустился бы в подвал и убил. Обычное дело. Да его и казнили, думаю. Только не сразу. Может, дождались, когда государь из похода Персидского вернётся. А может, и дожидаться не стали. Вызнали, что нужно, и сняли голову. Чтоб Болотная площадь без дела не простаивала, хе-хе.

Отец Николай молча перекрестился.

— Почему Болотная? — удивился Сыскарь.

— Где ж, по-твоему, казнят тех, кто на царя злоумышляет? Вестимо, на Болотной, за Москвой-рекой. На Красной токмо стрельцам головы рубили, да и то давно, я только родился.

— А о чём, говоришь, поведал на пытке этот самый Кирилл? — Ирина уже поняла, что Сыскарь увлёкся и умело подливала масла слушателя в огонь рассказчика. Впрочем, ей и впрямь было интересно.

— Ну о чём… Чистый заговор против самодержавной власти императора. Причём одновременно колдовской и политический. Дарья-то, оказывается, была короткое время любовницей Петра, потом он уже её князю Долгорукому передал. Или подарил, не знаю. Она же крепостная. Кирилл хотел над Дарьей и Харитоном колдовской смертельный обряд провести, чтобы Петра ослабить. Ментально. Поэтому они на усадьбу ночью и напали. А дворню перерезали, чтобы свидетелей не оставлять. Правда, я не совсем понял, при чём здесь Харитон, но факт остаётся фактом. Ну вот. А тут мы их почти достали в Люблино, которое этому Кириллу и принадлежало со всеми потрохами. Он там свои колдовские порядки навёл. По завету учителя, так сказать. Короче, помешали мы им, повезло. А если бы обряд был совершён, то на пути следования Петра Алексеевича на Каспий вторая группа заговорщиков, уже чисто политическая, должна была совершить на него покушение. Удачное, понятно. Ментально-то царь Пётр был бы сильно ослаблен. А где пробой в ментале, там и пуля лёгкую дорожку найдёт. Как-то так, в общем. Получилось, что мы с Симаем царя спасли в некотором роде, и он это оценил. Дарья же с Бертраном… Кто их знает, что с ними стало. Перед самой отправкой в будущее я шепнул Брюсу о том, что в Москве, очень вероятно, завелось вампирское гнездо иностранного происхождения. Пусть, мол, проверит информацию и примет меры. Жалко же ни в чём не повинных москвичей. Это Бертран нас уверял, что не пьёт человеческую кровь. А те, кто из него вампира сделал? Да и не известно на самом деле, врал Бертран или правду говорил. Очень может быть, что и врал.

— И что Брюс? — спросил отец Николай.

— Кивнул, и всё. У меня сложилось впечатление, что он знает. А раз так, то беспокоиться больше нам было не о чем.

— Понятно, — сказал отец Николай. — Что-то начинает проясняться. И это «что-то», скажу вам прямо, мне не нравится. Сдаётся, не врёт легенда.

И он поведал присутствующим о ведуне Самовите, легенда о котором издревле живёт среди русских православных священников и передаётся из поколения в поколение.

Было это, якобы, на самой заре крещения Руси, в пору правления Владимира Красно Солнышко. Жил в одном городе, неподалёку от Новгорода молодой сильный ведун по имени Самовит. Самовит был влюблён в девушку по имени Зоряна. И быть бы свадьбе, но Зоряна окрестилась в веру Христову и сказала ведуну, что не выйдет за него, пока он тоже Христа не примет. Однако не мог Самовит предать веру предков и отправился на капище Велеса, чтобы испросить у бога совета. Там его уже поджидал дьявол. Он соблазнил ведуна долгой, почти вечной жизнью, а тот взамен обещал вредить, как только можно, новой вере. Потому как не мог стерпеть того, что церковь христианская рушила языческих идолов и капища, а Зоряна, в которой воплотилась только-только народившаяся душа русского народа, не захотела выйти за него замуж, а согласилась пойти за молодого греческого священника Григория, который недавно прибыл в город. Самовит подстерёг и убил Григория, а сам исчез, присвоив себе имя убитого. Говорят, именно он околдовывал потом русских князей, входя к ним в доверие под разными личинами и во многом способствовал тому, что Русь к приходу орд Батыя оказалась разобщена. И вообще изрядно сделал на протяжении веков «хорошего» и для православной церкви, и для государства российского. Все, кто вступал с ним в схватку, гибли, потому что помогает колдуну сам дьявол. А победить его раз и навсегда может лишь тот, кто бесстрашен, крепок в вере, силён и ловок в бою, чист душой и в чьём сердце живёт великая любовь. Или колдун, превосходящий его по силе.

— Брюс! — в один голос воскликнули Симай и Сыскарь.

— По вашему рассказу выходит, что от Брюса он сбежал к нам, — сказал отец Николай. — А уж в нашем-то времени точно второго такого колдуна нет. Даже близко. Мы бы знали. Под «мы» я подразумеваю русскую православную церковь.

— Жуть вообще-то, — подала голос Ирина. — Языческий колдун и аватара России. Сделка с дьяволом и вечная жизнь, полная зла и ненависти. Скажите мне, что я сплю.

— Я тоже поначалу думал, что сплю, — сказал Сыскарь. — Ничего, Иринка, привыкнешь.

— Легко сказать, — пробормотала девушка. — Но меня не только это беспокоит.