Оксана Панкеева - Обратная сторона пути

Остался последний день. И последняя ночь. Странно — времени еще много, а жизнь уже потеряла смысл. Почему, в какой момент то великое служение, которое было смыслом жизни Харгана с самого рождения, вдруг перестало им быть? Когда одна-единственная женщина стала значить для него больше, чем все, что было до нее? Или все же в тот миг, когда верный пес получил пинок от хозяина? Если подумать, пинок был заслуженный, но все же… все же… именно тогда он впервые почувствовал себя рабом. Не учеником, последователем, единомышленником, а рабом. Вещью, лишенной права на собственные мысли, чувства и поступки. Неужели права была та бестолковая девчонка, когда рассуждала в своем неразборчивом, покрытом кляксами письме о персоне Повелителя? Или все же сам виноват нерадивый ученик, посмевший предать доверие наставника, обмануть его, поставить собственные прихоти выше долга?

И где правда? Где искать верный путь? Кто подскажет, что теперь делать?

Брата Хольса сменил брат Чань. Надо бы его послушать внимательнее, он может сказать что-то важное, пропустишь — потом в дурацком положении окажешься… Но и его тошно слушать. Что он забыл на том кладбище, какой шестиногий крокодил понес его по гробницам шастать?…

— Могу я поинтересоваться, что натолкнуло вас на мысль о кладбище? — Ну советник прямо его мысли читает! Или это он сам так поумнел с горя, что стал догадываться обо всем быстрее советника? — Мне обидно сознавать, что я мог упустить в своих рассуждениях некий факт, впоследствии оказавшийся важным.

— Вряд ли, брат Шеллар, на момент рассмотрения ваша версия казалась подходящей, и факт, натолкнувший меня на мысль о проверке, появился гораздо позже. Однако должен заметить, что с нашей стороны было большим упущением не рассмотреть и другие версии, остановившись на одной-единственной. Как вам известно, мы получаем сведения от наших агентов с севера. И в их донесениях…

— Благодарю вас, брат Чань, можете не продолжать. Я все понял. Как я мог быть таким самоуверенным ослом! Я пристыжен. Всему виной моя проклятая гордыня и самонадеянность, от которых я уже неоднократно страдал в своей жизни и тем не менее не вынес должного урока из сделанных ошибок. Подумать только, все это время во дворце орудовал шпион, а я, уверенный в своих умозаключениях, даже не удосужился проверить! Прошу вас, продолжайте.

Увы, угнаться за рассуждениями советника было так же сложно, как и прежде. Что он успел понять из недосказанной фразы? И о чем вообще речь? Какой шпион? И при чем тут самонадеянность Шеллара и кладбище? Надо все-таки послушать. Заставить себя и разобраться. Хотя все это мелко, ничтожно и совершенно неважно.

— Да, продолжайте, — сказал Харган. — Только по возможности кратко и без лишних подробностей.

— При визуальном осмотре сотрудниками были обнаружены следы недавнего использования на замке и дверном кольце старой усыпальницы, в которую предположительно не входили четыре-пять веков. Отперев дверь ключом и исследовав внутренние помещения, мы обнаружили тело адъютанта Тоти, ранее подозреваемого в организации побега пленницы и соучастии в некоторых других преступлениях. Потерпевший был убит ударом кинжала в спину…

— Этого еще не хватало… — устало прокомментировал Харган.

— Новость действительно неприятная, — согласился глава департамента. — Но вместе с тем наша находка чрезвычайно полезна, ибо дает возможность рассмотреть некоторые события в ином свете. Если отказаться от версии соучастия покойного адъютанта, как правильно заметил брат Шеллар, мы приходим к заключению, что во дворце работает тщательно законспирированный вражеский агент. Это позволяет найти адекватные объяснения многим неприятным событиям последних дней, как, например, уничтожение излучателя в Галланте и провал операции и в Поморье.

— Вам поднять этого придурка? — обреченно уточнил Харган, которому отчаянно не хотелось работать и вообще о чем-либо думать.

— Вы оказали бы неоценимую помощь следствию. И чем быстрее это произойдет, тем меньше успеет нам навредить вражеский шпион при дворе. Желательно сразу после заседания.

Харган, которому было наплевать на всех шпионов вместе взятых и больше всего хотелось отложить любую работу на неопределенное «потом», не решился в присутствии подданных признаваться в собственной слабости и безразличии ко всему их копошению.

— Хорошо. Приносите в лабораторию. У вас все, брат Чань? Следующий.

Брат Гельби бодро затараторил о поступлениях в бюджет и сокращении расходной части, с множеством цифр, которые он наконец научился произносить не запинаясь и не обмирая от ужаса перед «такими грандиозными кучами денег» (по его собственному выражению). При этом он то и дело поглядывал на советника трепетным взором ученика, ожидающего оценки от наставника. На невозмутимой физиономии Шеллара угадывалось легкое одобрение.

Харган без труда отвлекся от доклада, в который все равно был не в состоянии вникнуть, и принялся повторять про себя все, что могло пригодиться для предстоящего поднятия духа: список ингредиентов и инвентаря, порядок действий, необходимое заклинание, даже на всякий случай примерный список вопросов. До сих пор он знал это все назубок и применял легко и привычно, но сейчас совершенно искренне боялся не справиться, что-то забыть, да просто не достичь нужной степени концентрации. Что-то разладилось в безупречном исполнителе воли Повелителя. Память ускользала, каждая мысль давалась с трудом, сосредоточиться на чем-либо становилось непосильной задачей.

Такое состояние Харган испытал всего раз в жизни — когда еще во времена ученичества отрабатывал «змеиный ветер» и случайно сам себя задел собственным заклинанием. Только тогда было еще и страшно. А сейчас только тошно, тяжко и безысходно.

И еще хочется умереть.

Вот этого Харган никогда прежде не испытывал.

Утверждение главы департамента, что на брата Аркадиуса можно положиться, ничуть не было пустым комплиментом. Во время доклада и короткого диалога с Шелларом первосвященник ни словом, ни взглядом не показал своей осведомленности и предвкушения грядущего триумфа. Впрочем, по мнению брата Чаня, предвкушать там было нечего, и бессовестная наглость советника его ничуть не удивила. Как он и предполагал, от предстоящего сеанса некромантии многого ожидать не приходилось, и Шеллар это прекрасно понимал, потому и не обеспокоился ни капельки. Скорее всего, покойный действительно не видел убийцу, и сенсационного разоблачения не произойдет. Но пока остается хотя бы мизерный шанс, что советник блефует, или ошибается, или, к примеру, жертва продолжила свое существование в виде призрака, как это часто бывает с невинно убиенными, — даже самую ничтожную вероятность надлежит проверить и лично убедиться.