Антон Вильгоцкий - Шериф для мертвецов

Ибо, во-первых, выяснилось, что на его слуг действительно напал не кто иной, как Егор Киреев.

А во-вторых — на стороне однокашника сражались такие существа, которых Ян даже представить себе не мог защищающими людские интересы. И если упырицу, принадлежащую к миру мертвых, Киреев еще мог подчинить себе при помощи некромагии, то… как насчет рогатого, дамы и господа?

"Что-то я не припомню за Киреевым таких познаний в демонологии и контроле, что позволили бы ему поработить черта. Или рогатый пошел к Егору в услужение в обмен на душу? Нет, нет, не происходят эти вещи так быстро!".

А это значило, что те, кого принято считать одними из самых хитрых и злобных обитателей Темной стороны, добровольно пришли на помощь некроманту, вставшему на защиту человеческого города…

"Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Проклятие, говоришь? Так он и не стал посвящать в суть дела никого из людей. Стоило, наверное, предусмотреть и такой вариант… Да, но как же я мог! Мы ведь все Темные! Мы есть сама Тьма! Неужели же я — единственный, кого по-настоящему гнетет эта вековая, тысячелетняя несправедливость?! Вот, значит, почему не откликнулись на зов некросомнамбулы. Их уже давно вывели из строя. И еще — понятно теперь, для кого шпионил этот мудила Прокл".

Домовые. Об этом тоже стоило бы позаботиться. Ведь у Егора есть… этот, как его… Дормидонт. Освободить хозяина от уроборосов эта мелкая шелупонь не смогла бы, но вот смотаться за подмогой — вполне. "Эх, Егорка, знал бы я раньше, что у тебя есть такие друзья…".

Хоть ничего фатального пока и не случилось, увиденного и осознанного Яну хватило, чтоб враз утратить волю к дальнейшим действиям. Была попрана его вера. Дало трещину его понимание истинной сути Темного пути…

Грушницкий всю жизнь полагал, что, говоря о неких законах мирового равновесия, необходимости соблюдения соглашений, и терпимости по отношению к людям, подобные ему всего лишь умело притворяются. Чтобы даже среди своих, даже намеком не выдать своих реальных помыслов. "Каждый должен сам догадаться об этом, — подумал однажды Ян. — А догадавшись — продолжать притворство, вести все ту же прежнюю игру".

Именно это, как казалось Грушницкому, и произошло однажды с ним самим. Поэтому он, бывший уверенным в том, что и прочие Темные думают точно так же, не сомневался и в их одобрении его идеи захватить Ростов.

Она созрела много месяцев назад, но Ян не стал рассказывать о ней никому из братьев или сестер во Тьме. Все с той же целью — не допустить утечки информации на противоположную сторону. "Мой поступок просто станет сигналом к действию для всех остальных", — думал некромант.

И вот, совсем незадолго до старта своей кампании, Ян Грушницкий совершил просчет, открывшись своему лучшему другу, некроманту Егору Кирееву. Тому самому, что в настоящий момент пытался перечеркнуть его замыслы.

Киреев не дурак — призвал на подмогу нелюдей, чтобы не спровоцировать исполнения проклятия. Но, раз уж помочь согласились эти — что сказали бы остальные? Те, кто даже в далеком прошлом не причинял людям зла в иных случаях, кроме как в порядке самообороны.

"Выходит, я ошибался?! И поведение Темных — не наша великая тайна, а всего-навсего осознанная необходимость?!".

Еще не убедившись в этом, а всего лишь предположив, Ян Грушницкий почувствовал себя настолько скверно, что перестал командовать наступление. Усевшись на первый попавшийся валун, некромант вперил взгляд в мокрую землю и начал размышлять над своими ошибками. А также над тем, как ему отвертеться от последствий содеянного.

Лишенные стимула к дальнейшим действиям, мертвецы сосредоточились на мясе, присутствовавшем в пределах досягаемости. Напасть на погрузившегося в горестные раздумья Яна им не позволял встроенный в заклятие воскрешения запрет. Поэтому Егор Киреев из обычного "съедобного препятствия" превратился теперь в объект, дотянуться до которого стремились все двадцать с лишним тысяч мертвецов. В ложбине образовалась чудовищная давка. Скелеты и зомби нечаянно отрывали друг другу головы и конечности, стараясь как можно быстрее очутиться рядом с источающим дивный аромат человеком. Горри и Олесю они воспринимали всего лишь как конкурентов в борьбе за эту добычу.

А конкурентов надлежало уничтожить…

Егор и его компаньоны даже заподозрить не могли, что моральная победа над главным врагом уже одержана, благодаря одному лишь факту их появления в Змиевской балке. Поэтому утроенное рвение, с которым вдруг принялись бросаться на них кадавры, некромант, упырица и черт приняли за результат действий Грушницкого.

"Ага, он почуял нас! — подумал Егор, которому приходилось теперь вертеться настоящим волчком, чтоб с прежним успехом отбивать наскоки жаждущих угоститься его мясцом покойников. — Что же ты, Яник, забыл о своем обещании? Не хочешь больше оставлять в живых единственного друга, с которым хотел разделить эту власть? Ну что ж… Значит, теперь и я не имею перед тобой никаких моральных обязательств".

— Эге-гей! — воскликнул Киреев, сокрушая новый десяток врагов. — Руби веселей!

Он больше не ограничивался применением в бою меча и жезла. Срывая с пояса глиняные кувшинчики магических бомб, Егор активировал их и зашвыривал далеко в толпу мертвецов. Взрыв каждого такого снаряда был равносилен производил тот же эффект, как если бы некромант поливал врагов волшебными лучами из жезла, вращаясь на одном месте. Бомбы уничтожали покойников в количестве пяти-шести десятков за раз.

Но, несмотря на это, врагов по-прежнему оставалось несколько тысяч. И натиск их становился все яростнее.

Скоро некроманту пришлось начать отступление. В результате он оказался на знакомом холме, который прежде несколько раз видел во сне. "Вот оно, сбывается, — мрачно усмехнувшись, подумал Егор. — И сны, и гадание Софии… Правда, последнее — еще не до конца".

Только сейчас Киреев заметил, что трупы не обороняются, а нападают. Причем основной их мишенью являлся как раз он сам, хотя любой более-менее опытный стратег постарался бы первым делом уничтожить черта, представлявшего, все же, несколько более серьезную угрозу, чем некромант.

Но и в этот миг Егор не понял, что же на самом деле происходит. Он лишь сильнее уверился в том, что Ян Грушницкий для него теперь — не сбившийся с пути друг, которому нужно вправить мозги, а заклятый враг, и церемониться с ним не стоит.

Но прежде, чем совершить расправу над супостатом, следовало до него добраться…

А отражать атаки мертвецов становилось все труднее и труднее. И это касалось не только Егора Киреева.

Горри израсходовал запас энергии в своих боевых браслетах. Поскольку иного оружия черт с собой не взял, ему пришлось прибегнуть к трансформации. Сначала бармен перекинулся в громадного черного волка, но тут же выяснилось, что терзать мертвую плоть зубами — далеко не лучший способ бороться с целой армией зомби. Поэтому Горри вновь сменил облик, превратившись в круторогого черного барашка. И принялся расшвыривать скелеты и трупы, вовсю орудуя рогами и копытами.