Евгений Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!

Он отлетел, сбив по пути двух человек. Я сграбастал чинушу за форменный камзол и бросил его в оставшихся солдат. Не могу сказать, что усилие далось мне легко, но соблазн швырнуться таможенником (Гритт, я всегда об этом мечтал!) придал мне энергии. Миг – и все девять фрайторцев громоздились у моих ног внахлест; из кучи-малы торчали древка алебард. Сбоку как вихрь налетел Скареди, его огромный клинок описал дугу и остановился в пальце от горла капрала. С другой стороны подступили Имоен и Монго. У нашего аристократа в руках все еще была лютня – по первому плану, ему надлежало сыграть грустного барда, чтобы отвлечь внимание солдатни, пока я буду разбираться с начальством. Но все оказалось… куда проще.

Сказать, что ли, "Утром все кошки разных цветов", чтобы Виджи сплела заклятье сна? Хех.

Я бросил взгляд за мост. Фрей… еще не показался. Мои эльфы, как и было уговорено, выбрались из фургона и, обнажив клинки, направились к нам. Карлик, бледный как полотно (обычно у них красные рожи, если вы помните), смотрел из-под таможенной задницы глазами размером с кукушкины яйца, видимо, думая, что сейчас разыграется кровавая драма "Убийства на мосту тумана" (три акта с антрактом на свежевание трупов). Мне пока не хотелось его разочаровывать.

– Крессинда, Скареди, Олник, – за мной! Монго, вяжи их! Ремнями, их же ремнями вяжи! Гритт, затылок к затылку, попарно. Имоен, если кто рыпнется – всади стрелу ему в глотку.

Перепрыгивая тела, я кинулся в башню, благо двери были открыты. Из рассказов Олника я знал, что механизм, ведающий выдвижением моста, находится в подвале. Сквозь душную натопленную караулку, в коридор, затем вниз по щербатым ступеням. Быстрее, быстрее! Низкий переход с одинокой масляной плошкой на стене. Дверь передо мной начала закрываться, в щели мелькнула бородатая физия; "клац-клац" замка совпало с невнятным "дларма тогхирр", которым меня наградил гном.

– Крессинда!

Гномша без лишних уточнений хрястнула молотом по замку. Сталь замка была гномская, зато дверь – деревянная человеческая. Молот просто вбил замок внутрь, а с третьего удара вышиб его вместе с куском дерева. В рваную дыру мы увидели, как мечется по подземелью (верней было бы сказать – подгорью) гном-механик в серой замасленной робе. Я раскрыл дверь пинком. Гном ринулся на меня с какой-то раздвоенной у конца железной палкой. Я шагнул в сторону и сделал ему подножку. Когда он зарылся носом, я выхватил железку, отбросил и кивком подозвал Скареди:

– Связать быстро!

Гном с оханьем поднял лохматую голову, выплюнул кончик бороды, выплюнул то, что успел нажевать из бороды, и уставился на нас из-под лохматых бровей:

– Олник Гагабурк-второй! Чтоб у меня через рот все кишки вылезли!

– Дохлый зяблик! – выдохнул мой напарник. – Дядюшка Самофрел Ойкни!

– Я тебе не дядюшка, быдло! – закипел гном. – А ты мне больше не родственник, ты, тролличья шняга! Что, пошел по кривой дорожке? С мазуриками спутался? А я всегда твоему папаше говорил, не будет из тебя толку! Ну, кончайте старика, чего ждете?

Должен сказать, что этот ядреный бородатый хрен стариком не выглядел, и больше ста, ста двадцати лет я бы ему не дал, притом, что гномы живут не меньше ста семидесяти.

Я отстранил Олника, знаком велев ему молчать, и, как мог сжато, изложил нашу ситуацию.

Ойкни фыркнул и стряхнул руки Скареди.

– Ну, так бы сразу и сказали, а то набежали как свинское стадо, дверь выбили, меня мордой в пыль. Ломать не строить. Ща… – Он привстал и заправил косматую бороду обратно за пояс.

– Сначала нужно откатить мост, – сказал я.

– Не учи ученого! Так, вы двое, – Ойкни показал на Скареди и Олника, – на левую рукоятку. Ты, мордоворот, – палец размером с черенок мясницкого топора ткнулся в меня, – идешь со мной на правую. – Крессинду он вроде бы и не увидел.

Замечу в скобках, что мое мнение о тупости гномов сильно поколебалось.

В глубине подвала на высоких прочных станинах из железных брусьев были закреплены стальные зубчатые валы с тяжелыми рукоятями. Толстые шестерни, блестящие от масла, цепляясь друг за друга, уходили в щели каменной кладки пола, под ним, разумеется, был скрыт остальной механизм. Гномы умеют прятать свои секреты не хуже коротышек.

Фрей уже проехал каньон…

– Вращать на себя! Разом! – сурово велел Ойкни, ногой отпихивая жестяную масленку с носиком в виде клюва цапли. Свет настенных ламп, упрятанных в проволочные каркасы, расчертил его широкое лицо на шахматную клетку.

– Пошли помалу!

Мы ухватились за рукояти, налегли. Шестерни бесшумно начали вращаться, пол под ногами вздрогнул и легонько затрясся. Я вертел рукоять без особых усилий, словно это был колодезный ворот, и я тянул полное ведро воды – не слишком тяжелый груз даже для уставшего мужчины. Высота рукоятей была рассчитана на человека – мост выдвигали солдаты, а Ойкни командовал ими да смотрел за механизмом. Но ни он, ни Олник не испытывали неудобства, поскольку умело привставали на цыпочки.

Смертоносец был уже на мосту…

– Как папа? – вдруг поинтересовался Олник через голову Скареди. Сукин сын, похоже, как родился, так и окочурится полудурком. Над его головой нависла опасность, а он… Речь о преувеличенной тупости гномов… Ну, в общем, к нему это не относилось.

– Нормально, – откликнулся Ойкни. – Жалуется, что твоя мать снова распускает руки, как перепьет пива.

– Эркешш махандарр!

Ойкни не ответил, а вместо этого глянул на Крессинду, которая отошла к двери и стояла к нам вполоборота. Очень нехороший был у него взгляд, женоненавистнический.

– Эх, салазки рипят, – буркнул матерый гном, прислушавшись к чему-то под полом. И выругался.

Вдруг я заметил, что рукоятка больше не вращается.

– Шабаш! – встряхнул бородищей Ойкни.

Мы задвинули пролет моста.

Фрей не успел.

Он не успел, я ощутил это спиной, затылком и всем, что во мне было варварского, включая мои подштанники. Но радости я не почувствовал. Все только начиналось. Это я тоже чувствовал. Сердцем.

– Теперь нужно сломать механизм. Сломать так, чтобы на починку…

Ойкни отмахнулся, словно речь шла о мелочах.

– Сделаем враз. Слушать сюда, мы скопом за пять минут все устроим. Вон там в рундуках взяли ломы и кувалды…

– Сколько нашей работы насмарку, – грустно перебил Олник. – Я помню, мой папочка вытачивал вон ту шестеренку…

Ойкни хмыкнул.

– Дурень ты дурень! Мы, гномы Зеренги, получим заказ на ремонт, который встанет сатрапу Фрайтора в копеечку! Эх, почему я раньше до такого не додумался? – Гном окинул меня насмешливым взглядом. – А как своротим станины, вы меня того, веревками спеленайте, а для большей правды вот ты, мордатый, мне бланж поставишь. А про сломанные ребра я им сам расскажу. Взялись!