Павел Марушкин - Зимние убийцы

Впрочем, наши интересы в данном вопросе совпадают. Спасибо и на этом…

Глава 20

Смерть ходит рядом

Я собирался вернуться к Лакси, заказать ещё кофе, сигарилл — и как следует всё обдумать. Такое впечатление, будто я упустил нечто важное, быть может, целый пласт информации — хотя и размышлял над этим делом непрерывно всё последнее время.

Я был в паре кварталов от кафе, когда из-за поворота вывернул диномобиль — и на бешеной скорости рванул мне навстречу. Я едва успел отскочить: бампер задел полу пальто, а колеса прошли в нескольких сантиметрах от носков ботинок. На таких скоростях у нас и летом-то никто не ездит, зимой же подобное просто сродни самоубийству. Что за идиот за рулем? Пьяный? Или обдолбавшийся наркотиками?! Какая-то тётка, ставшая невольной свидетельницей происшествию, разразилась визгливой тирадой. Я запоздало погрозил кулаком вслед дино и выкрикнул оскорбление.

— Он же мог убить вас, какой ужас! Вы запомнили номер? Надо сообщить в полицию! — причитала тетка.

— Мадам, я был немного занят — спасал свою жизнь. Поэтому — нет, номера я не запомнил. А вы?

Она, конечно, тоже… Слегка взбудораженный, я вошел в кафе, уселся за свой любимый столик в глубине и принялся приводить в порядок нервы.

Итак, чем я на данный момент располагаю. Шайка Тремора и старый Шу. Психопаты-убийцы, которые оказались давным-давно сгинувшими «непримиримыми» — и которые одновременно не могли ими быть. Некий «доктор Барбудо», коллективный разум… Впрочем, не только коллективный. Помнится, в протоколах допросов Шу голос этого «доктора» всё время прорывался наружу. Этакий ментальный паразит… Проклятье, да тут черт ногу сломит! Ладно, оставим пока «Барбудо» в покое. Сосредоточимся на конфедератах. Тогда, в пещере — что я видел? Ледяную глыбу с вмороженными в неё фрогами. Много, много фрогов — с полсотни, наверное. Старинная амуниция и оружие вдоль стен, всё настолько древнее и заржавленное, что не вызывает сомнения в своей подлинности. И… И больше я ничего не успел рассмотреть, ибо почувствовал опасность. А после схватки с Тремором, когда адреналин так и кипел в крови, я сосредоточился на бочонках с порохом — ибо это был реальный шанс решить ситуацию в свою пользу. Не могу сказать точно, но мне показалось, что несколько ледяных «гнезд» были разрушены — по крайней мере, в дальнем конце пещеры лёд был каким-то неровным…

А теперь допустим, что некто действительно освободил из прозрачного плена несколько тел. Допустим также, что это были наши фигуранты. Замерзшие — всё равно, что мертвые. Размороженные — всё равно, что растения, одни лишь первичные инстинкты, личность разрушена, ни ходить, ни разговаривать не могут… Стоп. А зачем их, в таком случае, размораживать? Кому нужны живые «овощи»? Возни с ними — не оберешься, пользы — никакой. Скорее уж, я могу представить себе, как использовать замороженных конфедератов, да хоть показывать за деньги на ярмарках, этакую диковину… Слишком цинично? Да, пожалуй — никто из местных не пошел бы на такое, хрустальногорцы уважают память предков… А ещё на них можно ставить эксперименты; в конце концов, наука не стоит на месте, и ученым нужны подопытные — например, ради того, чтобы раскрыть загадку «вымораживания личности». А тут целая рота биологического материала, да какого — столетней выдержки!

Я замер, так и не донеся до рта чашку. Кто-то, когда-то обнаружил вмерзших в лед солдат. Кто-то вырубил несколько ледяных глыб — и вывез их, вывез, скорее всего, в столицу… Из горной долины вниз ведет только один путь. Проклятье! Если б я догадался раньше! Неужели придется вновь проделать весь путь — только чтобы поговорить со смотрителем канатной дороги?!

Наверное, я застонал. Лакси оторвался от протирания бокалов и метнул в мою сторону тревожный взгляд. Я успокаивающе махнул рукой и закурил очередную сигариллу. Ну-ну, не так быстро… Это ведь только один конец нити, есть и другой. Надо выяснить, кто у нас занимается проблемой «вымораживания личности» и вообще криобиозом. Надо окунуться с головой в научный мир столицы, задавать правильные вопросы, внимательно выслушивать ответы — и как бы между делом интересоваться насчет экспедиций…

Добиться встречи с ректором Королевской Академии наук оказалось куда проще, чем я думал. Маститый академик был не на шутку заинтригован моим статусом частного детектива. Боюсь, я его разочаровал — ухитрился почти ничего не сказать о расследовании, ссылаясь на строгую конфиденциальность, и в то же время не постеснялся выудить нужные мне сведения. Криобиоз? Ну да, конечно, разумеется! Проводятся исследования, пишутся диссертации, накоплен большой объем материала, ведется сотрудничество с учеными Метрополии… Что? Практические результаты? Ну, знаете, с этим дело обстоит скромнее, много скромнее — тут и законодательные ограничения, и, гм, этическая сторона вопроса… Специалисты? Разумеется, есть! И разумеется, лучшие из них трудятся здесь, в стенах королевской Академии! Порекомендовать? Ну, пожалуй, профессора…

Рекомендованный профессор не понравился мне с первого взгляда, ещё до того, как соизволил открыть рот. Дальнейшая беседа только подтвердила первое впечатление. Высокомерный тип, цедит слова через губу с таким видом, словно делает великое одолжение, общаясь с вами — терпеть не могу подобную публику. Впрочем, в своей области он и впрямь был специалистом — во всяком случае, я скоро потерял нить беседы, запутавшись во всех этих гипофизарных изменениях и проницаемости межклеточных мембран.

— Ещё раз, профессор, я ведь не искушен в терминологии… Вы хотите сказать, что с точки зрения науки всё хорошо известно?

Он взглянул на меня с нескрываемым пренебрежением.

— «Наука» — в ваших устах, господин детектив, это некий собирательный образ, не так ли? Куча фрогов в белых халатах, бегающих туда-сюда с пробирками?

— Ну почему же, ещё регулярные симпозиумы с дружескими возлияниями… — не удержался я от колкости, но он, похоже, вовсе меня не слушал.

— Попробуйте всё-таки понять мои слова правильно, сделайте небольшое усилие… Я говорю, что с точки зрения вульгарной биологии механизм криобиоза изучен досконально. Проблема выморозки личности кроется в нейрофизиологии, а эта область до сих пор темный лес. Мозг — святая святых организма и раскрывает свои тайны очень неохотно…

— И что, до сих пор никто не продвинулся в этом направлении? Быть может, данные экспедиций?

— При чем здесь какие-то экспедиции?! — он сморщился, как от кислого. — Вы, я смотрю, даже отдаленно не представляете суть нашей работы…