Андрей Смирнов - Чернокнижник

Эльга запуталась. Непонятно было, что в словах ведьмы являлось иносказанием, а что прямой правдой (по крайней мере, в понимании самой Марты). Чтобы зацепиться хоть за что-то, девушка спросила:

— А про какой мост вы говорите?

— Мост, острый и тонкий, как наточенный меч. — Ведьма сделала значительное лицо. — Узкий и длинный. На одной стороне люди живут, а на другой — одна тьма, ничего не видно. А под мостом — бездна бездонная. Бездна потому и называется так, потому что без дна. А в бездне — пламя и дым, и смерть, и мука бесконечная. Нельзя, по моему мнению, беспечно человеку своей душой играть.

Эльга кивнула. В этом вопросе с Мартой она была полностью солидарна.

— Ну что, наелась хоть чуть-чуть?. — усмехнулась ведьма. — А раз наелась — давай-ка со стола убирать.

Прошел день в мелких заботах и разговорах, а ночью Эльга увидела сон. Скорее всего, он был вызван словами Марты. Мост, который увидела во сне Эльга, был крутым и тонким. Он извивался каким-то безумным зигзагом, пламя лизало его со всех сторон, и огненная бездна простиралась не только внизу, но и наверху. Несмотря на свое странное устройство (при всех своих бесконечных подъемах и спусках, поворотах и возвращениях, мост одновременно казался Эльге прямым, как самая совершенная стрела — конечно, такое совмещение противоположностей возможно только во сне), была одна закономерность, которую Эльга подметила далеко не сразу. Чем дальше, тем ниже он становился, многие участки были полностью погружены в огонь. Она не видела конца пути. Во-первых, мост, и без того слишком тонкий, в скором времени вовсе пропадал из глаз, а во-вторых — ее восприятие было каким-то неполным, ущербным, как будто бы она смотрела в узкую щель или сквозь тусклое стекло. Когда эта мысль пришла ей в голову, она отступила на полшага — и поняла, что и в самом деле стоит перед закрытой дверью, склонившись к замочной скважине для того, чтобы рассмотреть то, что находится с другой стороны. Отчего-то это ввергло ее в панический ужас. В ту же секунду она проснулась и, тяжело дыша, села на кровати. В доме было тихо и темно. Марта Весфельж шумно дышала во сне. Напротив, на своем любимом месте на лавке, лежала Чернявка. В отличие от ведьмы, она не спала. Ее глаза в темноте были похожи на горящие зеленовато-желтые угли.

Вынырнув на поверхность жизни, глотнув воздуха и успокоившись, Эльга, так толком и не проснувшись, легла обратно и вновь погрузилась в глубины сновидений. На грани между сном и явью она подумала, вспоминая то, что так ее напугало: «Наверное, это одна из дверей, про которые говорила матушка Марго. Одна из семи. Дверь моих глаз — первую дверь — я однажды уже открыла. Это вторая».

На следующий день Марта Весфельж выгнала ее на улицу — убирать снег. Особого смысла в этом занятии Эльга не видела — снег шел каждый день, и убирать его можно было хоть до бесконечности но с хозяйкой спорить не стала. Когда Марта вручила ей метлу и лопату, осторожно осведомилась:

— А как же?.. — покосилась на метлу. — Разве ею можно подметать?.

— А для чего же еще, по-твоему, она нужна? — изумилась Марта.

— Она же волшебная!

— Ну вот еще! — фыркнула ведьма. — Она такая же волшебная, как твои валенки или, положим, дверь от сортира.

Теперь пришла Эльге очередь удивляться.

— Но как же… Зачем же вы тогда везде с собой в замке ее носили?

Марта пренебрежительно передернула плечами.

— Моя метла! Хочу — на прием к герцогу с собой возьму, хочу — в сарае оставлю.

— Но мы же на ней летали!

— Эээ — Марта покачала головой. — Молодая ты еще совсем. Несмышленая. Опытная ведьма на чем хочешь взлететь сможет. А на чем не сможет, на том ускачет. Впрочем, хорошие палки, — тут она сделала неприличный жест, — в наши-то дни все реже и реже встречаются. Вот бы мне такую палку найти! — Марта мечтательно зажмурилась. — Уж я бы на ней и налеталась, и наскакалась бы вдосталь!

От развязных движений Марты Эльга покраснела и, чтобы скрыть смущение, спросила:

— Весь снег убирать?

— А как же! Сначала лопатой, потом метлой. Да ты не косись на нее так опасливо!.. Самая обычная метла, чем хочешь тебе поклянусь! Кто тебе такую глупость в голову вбил, будто она волшебная? Если знаешь что к чему, так у тебя любая вещь волшебной станет, а если не знаешь — то сколько ни ищи, все равно не найдешь. Нет никаких волшебных вещей, сказки все это!

Эльга неуверенно улыбнулась — по тону Марты нельзя было понять, шутит она или говорит серьезно.

— А вот и нет, — возразила девушка. — Одну волшебную вещь я сама, своими глазами видела. Она иногда в меч превращалась, а иногда — в змею.

— Это ты про что? — подозрительно спросила ведьма.

— Про посох Уилара.

Эльга тут же пожалела. что заговорила об этом, — ведьма нахмурилась и замолчала. Каким-то внутренним чутьем Эльга поняла, что шутки кончились — как будто бы она ненароком сболтнула что-то лишнее. Когда она уже совсем собралась приступить к своей работе, Марта вдруг снова заговорила.

— Это не посох, — негромко произнесла она. — Не знаю и знать не желаю, что это такое, но это вообще не вещь. Это что-то опасное и злое. Не знаю, откуда у него… это. Может быть — принес из тьмы. Или получил во время какой-нибудь дьявольской сделки. Или…

— Может быть, это Тайна? — предположила Эльга. Марта покачала головой.

— Не думаю. Тайны совсем другие. Это… больше на живое существо похоже, чем на вещь… Нет. — Она раздраженно потрясла головой. — Не знаю и знать не хочу.

И, недовольно бормоча себе под нос, ушла в дом. Эльга быстро увлеклась работой и не замечала времени до тех пор, пока Марта не позвала ее обедать. Она ела куда с большим аппетитом, чем вчера, а Марта подкладывала ей то кашу, то пирожки, то блины. то паштет с таким энтузиазмом, как будто бы задалась целью откормить свою гостью «на убой». Это неожиданное сравнение вызвало в памяти Эльги массу сказок, услышанных в детстве, — про то, как ведьмы съедали путников (преимущественно — детей), заблудившихся в лесу. Эльга опасливо посмотрела на ведьму. Марта неторопливо жевала, поглядывала на кошку и думала о чем-то своем. «Какая ерунда в голову лезет», — подумала Эльга, успокаиваясь. В этот момент Марта неожиданно взглянула на гостью, расплылась в хищной улыбке и прошипела настолько жутким голосом, что Эльга чуть не подавилась:

— Ч-шшшто, боиш-шшся?..

Прокашлявшись, Эльга засмеялась — она уже поняла, что это шутка, от которой ведьма, подслушав ее мысли, ну просто не могла удержаться. На другом конце стола беззвучно смеялась Марта Весфельж. Она смеялась, потому что Эльгины мысли вызвали в ее памяти одно из самых страшных воспоминании — воспоминание о тесном и жгучем Нижнем Мире, в который она попала, когда Хиргильда однажды посадила ее на лопату и сунула в раскаленную печь. Она едва не умерла тогда, а может быть и умерла — она мало что помнила. Она очень быстро потеряла сознание и очнулась уже на полу. Хиргильда хлопотала над ней. Ее кожа была красной и горячей, как раскаленный металл. Через несколько часов она остыла, но еще долгое время Марта чувствовала себя так, как будто бы и в самом деле была зажарена и только благодаря какому-то необъяснимому чуду вернулась к нормальной жизни — или к ее видимости, потому что «нормальной» жизнь ведьмы можно назвать лишь с очень большой натяжкой.