Роман Буревой - Темногорск

– Ты с ума сошел?

– Нет, – покачал головой Роман. – Ты предал Синклит. И меня тоже предал. Я бы многое мог простить. Но только не предательство. Я никому подобных вещей не прощаю. Никому и никогда.

– Ты же меня дара лишил! – закричал Гавриил, глядя, как рассыпается прахом черный камень его оберега.

– Знаю, что лишил. Но я же сказал: не прощаю.

– Я – твой друг!

– И потому меня заказал. Пистолет с заговоренными пулями киллеру в руки вложил.

– И что же мне теперь делать?

– Это не ко мне. Хотя… можешь милостыню просить, я тебе свое место уступлю и буду тебя по утрам гримировать под калеку. Дело доходное.

– Сволочь! – выдохнул Гавриил.

– Я одно время думал эту жидкость Гукину в физиономию плеснуть, – меланхолически заметил Роман. – Милосердие и жалость этой породе людей попросту незнакомы. Их души не совместимы с подобными чувствами. Очень хотелось посмотреть, что с ним от нашего питья сделается. Скорее всего, он отряхнется, как пес, и дальше пойдет. Чтобы заставить Гукина измениться душевно – тут не такую сумму надо отмыть, а на порядок больше!

– Сам милостыню проси! – окрысился Гавриил. – Езжай в Питер к Стену, вместе где-нибудь у церкви попрошайничайте. Он – слепенький, ты – фальшивый урод.

– А что, это мысль! – рассмеялся Роман. – Алексей, знаешь, дивно поет. У него голос отличный, и на гитаре он неплохо играет. А я подпевать смогу. Вот мы и будем на пару с ним выступать.

Водный колдун поднялся, глянул сверху вниз на бывшего повелителя Темных сил.

– Говорят, Господь прощает грехи вольные и невольные. Но жизнь ни одной ошибки не прощает. И наш колдовской дар – тоже. Может быть, тебе в монахи пойти?

ЭПИЛОГ

Пламенюга через несколько дней после описываемых событий скончался. Он и так уже был очень стар, за сотню лет перевалило огненному колдуну. На похороны его почти никто не пришел. Но Роман с Тиной явились. И Слаевич прибежал – выпить воды, заговоренной на спирт.

Большерук продолжал практиковать и все время при этом ссорился с молодыми воздушными колдунами Веретеном и Смерчем: они, вступив в обновленный Синклит, требовали, чтобы Большеруку запретили практику в Темногорске, а то он на колдовство новичков наводку не давал. Но Большерук тоже вступил в Синклит. И молодняк заткнулся.

Слаевич никуда не вступал. Ему было проще: когда у него наступал Звездный час, земляные колдуны попросту объявляли выходной. Поскольку таких озарений у Слаевича случалось за год штук десять-пятнадцать, с его существованием мирились. Практически каждый отыскал для себя удобную нишу.

А Роман? А что Роман… Был он по-прежнему единственным сильным водным колдуном в Темногорске. Тина, ожидая появления ребенка, даже самые простенькие заклинания боялась произносить, не посоветовавшись с Романом. Юл, закончив восьмой класс, уехал в Петербург к брату.

Роман по-прежнему мог безошибочно отыскать пропавших людей и пропавшие вещи. Но принимал он всего лишь два дня в неделю. Остальное время торчал в Пустосвятове. Сказывали, он там свой старый дом ремонтировал. А еще говорили, что он в Пустосвятове тайком излечивает травмы и наркотическую зависимость ключевой водой смывает. Да, про такое болтали. Но если кто Романа про это спрашивал, он всегда отпирался. Кстати, Олег наконец съехал от тетки и поселился в Пустосвятове – во всем помогал Роману.

Водный колдун на собранные милостыней деньги купил большой участок на берегу любимой реки. Похоже, он собирался там что-то строить. Но пока ничего не построил, а только поставил бетонный забор и пустил по верху бетона колючую проволоку.

На самом деле Роман ждет, что однажды ночью ему позвонит Стен и скажет:

– Знаешь, колдун, я тут «увидел» такое… И не знаю, как это проклятое будущее отменить.

Но пока такой звонок еще не раздался, можно делать вид, что все идет своим чередом.

Звонок этот – в будущем, которое еще не увидел Стен.

А в настоящем…

К Роману вернулась Надежда.

Она, как прежде, надменна, почти ни на кого не обращает внимания и носит бежевый шарф на шее. Но однажды, когда порыв ветра сорвал легкий шелк, Тина заметила (она стояла в этот момент недалеко) на Надиной шее ожерелье с волшебной нитью. Только нить была не серебряной, а черной.

Алексей Стеновский вместе с Леной и Казиком приезжал в Пустосвятово осенью. Роман пытался речной водой да заклинаниями вернуть Провидцу зрение, но ничего не вышло: один сильный чародей на другого заклинания наложить не в силах. А Стен, получив второе ожерелье, в большую силу вошел. Роман предлагал Алексею срезать ожерелья, но слепец отказался (как и предсказывал господин Вернон). Потом друзья напились, как водится, заговоренной на спирт водой, и Роман выдал старому другу-врагу свою идею про сбор милостыни в Питере и про песни под гитару. Стен вдруг расплакался. А потом заснул. И во сне ему приснились удивительные мелодии…

Зимой Роман получил от Стеновского записанный в студии диск с песнями. Теперь водный колдун их слушает вечерами. И тогда в Темногорске непременно идет снег (если зимой) или дождь.

Глаша вышла замуж и покинула Пустосвятово.

Ну, вот и все о наших героях…

Ах да, еще вокруг заброшенного дома, где умер Чудодей, снова вырос стеклянный сад.

Что касается Гавриила, то он уехал из Темногорска. А куда – никто не ведает. И чем он теперь занимается, тоже неизвестно.

Теперь о делах городского масштаба.

Новый колдовской Синклит процветает. Во главе Синклита, как и предсказывал Гавриил, стоит Максим Костерок; он располнел, остепенился и не устает повторять, что сильнее огненной стихии нет ничего на свете. К нему приезжают солидные люди из Москвы. С мэром Максимка в большой дружбе.

Антон Николаевич Сафронов, отсидев три месяца под следствием, вышел и почти сразу же куда-то исчез. Говорят, что в Петербург перебрался. Его фирмой в Темногорске «Императорский камин» владеет теперь жена Гукина. Ира Сафронова, разумеется, покинула городок вместе с отцом. Но рассказывают, что рано утром по воскресеньям, когда Темногорск спит, Иринка приезжает в город и является в стеклянный сад – рисовать. А больше никто на участок тот проникнуть не может – заново наложенные Романом Верноном заклинания в сад не пускают.

Землей той и недостроенным домом пробовал Костерок завладеть, да ничего не вышло: Гавриил предусмотрительно дом не на Синклит, а на себя записал. Так что Костерку участок таинственный не достался.

Кое-кто утверждает, что дверь из Темногорска в Беловодье все еще открыта. И это значит, что, если повезет, кто-то в последний момент сумеет исправить фатальную ошибку. Или это – очередные сказки Темногорска, который, когда наступают светлые майские вечера, мнит себя Беловодьем?