Андрей Астахов - Ромейский талисман

– Верно. – Ольга с досадой швырнула медальон в ларец.

– Не волнуйся, дочка. – Хельгер ласково погладил девушку по плечу. – Я понял тебя. Думай о свадьбе с Ингваром, осталась ровно неделя. И помни, что от того, состоится эта свадьба или нет, зависит будущее земли Русской. Не думай о плохом, не думай о том, что теряешь. Ты приобретешь много больше. И однажды ты придешь на курган, насыпанный над прахом старого Хельгера, и поблагодаришь меня за то, что я не дал тебе совершить глупость. И не думай о мести. Я отомщу за тебя. – Хельгер помолчал и добавил: – И за себя тоже.

С высоты небес Ольга могла видеть весь Киев. Большой, многолюдный, раскинувшийся на холмах по правому берегу Днепра. Она могла видеть пестрые паруса торговых судов в гавани Почайны, мощные рубленые укрепления Вышнеграда, идолов и неугасимые костры на Священном холме, россыпь домов Подола. Это был теперь ее город. Город, в котором она будет править, когда придет ее час. И в котором будут править ее сыновья, и сыновья ее сыновей.

Потом ее взгляд скользнул далеко на север, и она увидела Псков. Искрящуюся под сентябрьским солнцем ленту реки Великой. Деревянные башни и палисады Крома, в котором она еще ребенком излазила все уголки. Увидела дом, в котором прошло ее детство. Увидела погост, на котором покоится ее названный отец Ратша.

Она перенеслась в Выбуты. На месте домов, сожженных варягами Гутлейфра в ту ночь, когда приехали за ней киевляне, уже красовались свежесрубленные избы. На берегу затона, в той самой бане, где они парились с Ивкой, теперь с визгом и хохотом охаживали друг друга веником другие женщины. По дорожке между избами маленький мальчик, помахивая хворостиной, гнал стадо важных белых гусей. У домов суетились люди – кормили скотину, кололи дрова, чистили рыбу. Ольга знала этих людей. Почему-то сейчас они казались ей особенно родными.

Она увидела Курпатов. Старосту Радогоста, окруженного мужчинами, – кривичи собрались на охоту в пущу. Она увидела дом, в котором они с Ивкой провели ночь, когда останавливались в Курпатове. Старушку, хозяйку дома, которая поила их горячим сбитнем.

А потом на нее наползла черная тень. Ольга подняла голову и увидела, как небо заволакивает грозовая туча, мечущая бледные молнии. И перед глазами девушки появился обезлюдевший Полчев. Из земли снова полезли уродливые капитусы, скрежеща зубами, по улицам Полчева, погруженным во мрак, заметались призрачные лемуры, оседлавшие мертвых чудовищ. И кругом были тела – разорванные, изъеденные нечистью мужчины, женщины и дети.

Взгляд Ольги упал на восток – и ей явилось новое видение. Над ночной степью висел удушливый дым бесчисленных пожаров. Орды всадников жгли посевы, деревни, тащили на арканах полуголых израненных людей. Закончив свою кровавую работу, всадники делили пленных, деловито и бездушно насиловали пленных женщин под одобрительные крики и гогот товарищей. Дорезывали раненых и ослабевших, чтобы не возиться с ними в дороге к невольничьим рынкам, разбивали младенцам головы о камни. Вереницы пленников брели по степи, оставляя на сухой земле следы, и Ольга смотрела, как эти следы наполняются сукровицей и слезами, будто сама земля скорбела о своих детях, угоняемых в неволю.

Она увидела выжженные солнцем и разъеденные пылью улицы Итиля, его серые глинобитные дома, бесчисленные ряды войлочных юрт. И тут же высился огромный дворец, гнездо ненасытного паука, пьющего кровь из русских земель. Прямо на площади перед дворцом разноплеменные купцы покупали русских пленных, будто скот. Продавцы визжали, махали руками, расхваливали свой товар, заламывали непомерные цены, но лица купцов были спокойны – к чему торопиться с покупкой, скоро придут новые партии белых рабов из славянских земель, и цена упадет…

Ольга сжала кулаки, у нее вырвался крик боли и гнева. Это нужно остановить. Она покончит с этим. Она уничтожит огнем и железом это гнездо разбойников и работорговцев. Но пока сделать ничего нельзя. Ей остается только наблюдать за страданиями пленников, среди которых она начинает узнавать знакомые лица.

Ее враг знает, что она все видит. Те, кто напустил на нее страшную Стаю, все еще желают ее смерти. Они желают, чтобы вся Русь стала полем кровавой охоты для чудовищных черных псов. Ольга снова видит безлюдные степи под луной, уродливые каменные фигуры, в тени которых крадутся черные жуткие тени. Она видит свирепый карминовый розблеск глаз, следящих за ней из темноты, чувствует страшный запах Стаи, слышит зловещее рычание и понимает, что укрыться от приближающегося врага будет очень непросто.

Взгляд Ольги обратился на запад – и она увидела величественный город ромейских басилевсов, неприступный, утопающий в роскоши Константинополь. И ей очень захотелось увидеть его вблизи. Этот город страшил и манил ее. Оттуда приползла черная змея, которую она сорвала с шеи Ингвара. Но там было нечто, что давало ей надежду. Что же? Ольга вдруг оказалась в кольце каменных стен, которые давили на нее своей неподъемной громадой, прижимали ее к земле, вдавливали в прах. Ольга сразу ощутила себя маленькой, слабой и несчастной. Но она нашла в себе силы подняться над этими стенами. И поняла, что стоит на крыше огромного терема, покрытой золотом. На высоте, с которой может видеть весь мир.

– Ольга!

Она обернулась, подняла лицо – и ощутила упавшие сверху теплые капли. Кровь, свежая, алая и горячая. Откуда?

– Ольга!

С ней говорил человек, прибитый гвоздями за руки и за ноги к четырехконечному кресту, установленному прямо на крыше терема. Это его кровь капала на нее. Ольга вскрикнула от жалости и сострадания, но человек почему-то улыбался ей, будто не чувствовал боли.

– Кто ты? – спросила Ольга, протянув к страдальцу руки. – Кто это сделал?

– Люди, – ответил человек на кресте.

– Чем я помогу помочь тебе? Как я могу избавить тебя от страдания?

– Помоги себе, и ты поможешь мне, – ответил человек.

– Помочь себе? Как?

– Ты уже видела Тьму, Ольга. Теперь узри Свет.

– Но как?

– Кстись, Ольга! Кстись…

– Я поняла! Ты ведь Бог, про которого рассказал мне Давид, верно?

– Кстись, Ольга!

Человек печально улыбнулся, и капли его горячей крови вновь обожгли лицо Ольги. Ослепительное сияние разлилось от распятого страдальца, охватив Ольгу и наполнив ее теплом и спокойствием. Когда Ольга проснулась, ей казалось, что она продолжает видеть этот удивительный свет. Но потом ощущение чуда прошло.

Встав с ложа и переступая босыми ногами по холодным половицам, Ольга подошла к окну светелки, открыла его.

На майдане под окнами было пусто. Солнце медленно поднималось из-за вершин леса на левом берегу Днепра, и воды реки вспыхивали тысячами слепящих зайчиков. Наступал теплый и погожий сентябрьский день.