Дмитрий Колотилин - Морок Забвения (СИ)

- Ии-ха-а-а-а! – донеслось со стороны, отвлекая устремленный на врата взор.

Передовой отряд рейдеров подбегал, оставались считаные метры, после чего наступит именно то, чего все так и боялись. И нужны лишь спасительные минуты, пока кто-нибудь на стенах поймет, кто перед ними.

- Минуты, всего лишь минуты, - бормочу, будто бы заклятие или заговор, раскидывая руки в стороны и разнося мечи: - Минуты, всего лишь минуты.

Шаг, еще шаг навстречу бегущим рейдерам, они сильнее меня, их больше, но за мной правда, я на своей земле, вокруг мои люди, и осознание этого пришло именно в этот миг, когда я оказался на краю пропасти, в которую если брошусь, то рискую обрести все или же все потерять.

- А ну прочь! Стрелки пли по нечестивым! – донеслось со стен: - Слава Перуну! Слава Сварогу! За Огнеслава!!!

Тяжелая стрела ударила в руку, причинив ноющую боль, но не это меня окончательно взбесило, не это заставило вспыхнуть яростному пламени, обуявшему всего и испепеляющему окрестную траву в нескольких метрах.

- Меня же моим же именем?! – рев неистовой злости вырвался из меня на мгновение приглушая остальные звуки и принуждая закрыть уши: - Меня?! На моей земле?! Так познайте же истину расплаты!!!

Всесокрушающая мощь вскипающей ярости вырвалась из подсознания, перемешиваясь с бурлящей кровью и устремляясь по сосудам, расширяя и обжигая тело изнутри. Новая сила, такая знакомая, такая родная, ворвалась сквозь игольное ушко, перемешиваясь с нынешней, созидая себя заново. А тело, ощутившее прилив силы и волю ярости, уже неслось навстречу отряду, на мгновение замешкавшемуся, и лишь его командир не замедлил бег, не замешкался. Рослый, закованный в дорогие доспехи с тяжелой алебардой наперевес, лицо скрывается под забралом полного шлема, но источаемая аура…

Нет больше ни зеленого, ни голубого, лишь серость окружающих фантомов этого мира. Как и прежде, все лишнее истаяло, утратило свою суть, оголяя важное в этот момент, и я теперь вижу, что таится под металлом и кожей доспехов, я вижу не людей, я вижу выродков, ублюдков, сволочей. Их ауры смердят, и от этого смрада не отмыться, не заглушить дорогим одеколоном. Гнильный цвет перемешивается с чернотой тянущегося отовсюду мрака, и даже серость мироздания стремится отстраниться, дабы не впитать в себя чуждую гнилостность, принесенную из другого мира.

Черно-алое пламя взревело, распыляясь в броске навстречу надвигающимся врагам, раскалившиеся лезвия источают обжигающий холод, собственное тело не выдерживает алчущего голода пламени, но продолжает действовать, подчиняясь памяти крови. Тело летит вперед, вращаясь все сильнее и сильнее, мечи набирают силу инерции, пламя закручивается огненным смерчем, ревущим голодным зверем, учуявшим свою добычу. Мыслей нет, боль не важна, бояться более не надо ни за себя, ни за кого-либо, не важно, проиграю ли я в этой схватке или же выйду победителем. Ничего не важно более, и я более ничего не боюсь.

«Смерть, слышишь меня? Я не боюсь умереть, я не боюсь посмертия, я был там, в нем нет ничего страшного, лишь вечность для размышлений».

Смердящие ауры подступают, стремясь помочь оказавшейся самой ближней ко мне и пока еще держащейся. Вращающие мечи раз за разом рассекают по дуге подобно циркулярной пиле, пламя стремится поглотить все, до чего дотягивается, и вставший на ее пути обрек себя на скорейшую гибель, ибо ничто не способно остановить ненасытную стихию, созидающую и разрушающую одновременно. Искры осыпаются во все стороны, а враг пятится, не в силах ударить в ответ, а я не останавливаюсь, зная, что стоит прекратить, и тело сдастся, рухнув мешком мяса и костей наземь.

Отскок в сторону и размашистый росчерк по касательной остановил решившего ударить с фланга, принуждая упасть и приняться истошно орать, держась за загоревшийся обрубок правой ноги. Бросок к следующему, и два тяжелых лезвия рассекли слабозащищенное тело стрелка снизу-вверх, даруя возликовавшему пламени новую пищу. Отскок назад и рассекающий сдвоенный удар с расходящимися в обе стороны лезвиями и последующим разворотом вокруг себя, дабы мечи вновь набрали силу инерционного удара и низринулись в следующего с сокрушающей мощью. Прыжок вверх и падение на головы опешивших врагов, мгновения падения, и раскатистое огненное кольцо, сорвавшись, принялось разрастаться в стороны, пожирая все, до чего смогло добраться пламя.

Истошные крики раненных стихли, устоявшие дрогнули, получив не желающие заживать раны, но рослый вожак вновь бросился в атаку, алебарда рассекла воздух, стремясь разрубить меня, но мечи оказались быстрее. Треск дерева и лязг металла, топорище алебарды ударило своей массой по скрещенным лезвиям, когда древко надломилось от встречного сдвоенного удара, и металл не выдержал. Получившие множества засечен и сковов лезвия мечей не устояли перед ударом топорища, перекаленный и одновременно смерзшийся в черно-алом пламене металл раскололся, будто бы сосулька. В руках остаются лишь огрызки мечей, но и их мне будет достаточно, а когда и они не выдержат, я буду рвать когтями и клыками, потому как такой мрази нет места в этом мире.

За мгновение взгляда прямо в глаза через забрало шлема я видел все и даже слишком и теперь я не остановлюсь, не отпущу эту тварь, не достойную жить. Нет, не меня нужно называть выродком, не я истязатель и мучитель, не я потрошитель и убийца! Вот тот, кто достоин всего этого, ничтожество, мерзость, тварь, гниль! Золотая молодежь, утопшая в роскоши, познавшая все доступные грехи и не считающая никого другого за людей. Десятки загубленных девушек, споенных на вечеринках и изнасилованных компанией гопников, выросших из одаренных детишек выдающихся деятелей. Постоянные вылазки в поисках слабых и беззащитных, избиения убогих и бездомных, издевательства над бедными и немощными. Пьяные гонки на дорогих иномарках и аварии, в одной из которых погибла молодая девушка с грудным ребенком, просто переходившая дорогу не вовремя, понадеявшись на защиту мигающего зеленого человечка. Плачущая мать и бабушка, слушающая оскорбления этого выродка прямо в коридоре суда на глазах судьи, делающего вид, что все в рамках закона. Он не сожалел, он не видел своей вины, ведь он не убил человека, ведь все, кто не имеет столько же денег и власти – не люди, и их надо уничтожать, ибо они засоряют этот мир. Его компания, лица всех этих ничтожеств перед глазами, и каждое нужно запомнить, обязательно запомнить, ведь ради них точно стоит жить, чтобы достать каждого и объяснить всем, что они глубоко ошибались, особенно теперь. Надо каждому показать, что они не неприкасаемые, что они не вне закона, и что их родители в этот раз не смогут замять их веселые шалости. А пока, надо объяснить для начала этому, он будет первым.