Ольга Безмирная - Стая

Может ли он рассказать все, что произошло? Лай не знал, как отреагируют эти невероятные существа на правду. Братья выглядели очень взволнованными. Напряжение ощущалось так же явно, как и тягучий сизый туман. Юноша сделал еще глоток, хотя понимал, что напиток дал ему все, что мог. Тяжело вздохнув, он отставил кружку в сторону, сложил руки на коленях и вперил взгляд в угли, которые иногда тревожили мягкие языки сиреневого огня.

— Локки был, — хрипло сказал он, не поднимая глаз.

Волки, делающие вид, что спят, услышав голос, мгновенно вскочили. Солдес коротко кивнул, но ничего не сказал, ожидая продолжения.

— Я… — с трудом снова заговорил Лай. — Я был истощен. Ни на что не способен. Злодей что-то подмешал в питье, — кивнул на все еще дымящуюся кружку. Врадес, незаметно оказавшийся рядом, вздрогнул и нахмурился еще сильнее. — Ночью он каким-то непостижимым образом проник в мое тело и пользовался моей силой. Поэтому я стал совсем беспомощен. Кота… — Он закусил губу, словно произнесенное имя доставило физическую боль. Братья понимающе переглянулись. Воздух уже почти звенел от напряжения. — Она бросилась на локки. Это все, что я видел. Очнулся уже волком.

— Кота?.. — шепот Врадеса, казалось, пронзал уши громче крика.

— Трупа не было, — чуть качнул головой Лай.

И тут же чуть не захлебнулся от общего облегчения. Тот будто ливнем пролился на его измученные нервы. При всех достоинствах повышенной чувствительности, Лай порой все-таки жалел, что теперь не просто человек.

— Откуда у тебя Сердце? — Парень с перекошенным лицом с подозрением кивнул на кулон, болтающийся теперь у Лая на шее. Тот быстро отвел взгляд от обезображенной шрамом щеки.

— Не знаю, — пожал плечами Лай.

— Или не помнишь? — мягко уточнил Солдес, буравя проницательной зеленью глаз.

Лай снова беспомощно пожал плечами.

— Ты стал Лунным волком, — громко произнес Врадес, будто бы обвиняя юношу. — Это значит, ты теперь в Клане! Как такое возможно?

— Не знаю, — смутился Лай. — Ни клана, ни как я оттуда вышел… или вошел…

— Что ты вообще знаешь, — скривился мужчина, снисходительно тряхнув седой челкой. — Несмышленый щенок!

Буря поднялась в душе мага, сметая с пути смущение, и даже благодарность. Он вскочил, возмущенно глядя на Врадеса снизу вверх. Но словно не замечал, что тот намного крупнее. Ярость придавала сил и уверенности в собственном могуществе.

— Только она могла называть меня так, — рыкнул он.

— Только она? — Врадес немного растерялся, не ожидая от юноши такого шквала эмоций. Потом подозрительно сощурился. — Эй, вы там, в степи, были хорошими детками?

— Что это значит? — опешил Лай и тут же смущенно зарделся.

— Хм, — Солдес поднялся и положил теплую руку на плечо Лая. — Кота твоя сестра и относиться к ней ты можешь только по-братски…

— Сестра? — растерянно переспросил юноша. Затем лицо его просветлело. — Вы принимаете меня в стаю?

— Нет, — покачал головой Солдес. — Мы не можем тебя никуда принять. Ты больше, чем в стае. Ты — из Клана, то есть ты в стае по праву рождения. Принимать или не принимать мы можем лишь подкидышей…

— Нам казалось, что Кота такой вот подкидыш, — буркнул Врадес. — Шутка богов, исключение из правил. Девочкой она попала в стаю, хотя много столетий нам подкидывали лишь мальчиков. Но боги не терпят случайностей. Нам не дано увидеть разом весь мир. Каждая случайность — закономерна.

— Я… — Лай растерянно переводил взгляд с одного воина на другого. — Я не понимаю…

— Кота твоя сестра, Лай, — тихо сказал Солдес. — Она — первый ребенок харцессы Миген. Как это возможно — мы не знаем. Может, в роду твой матери были шакти…

— Нет, — юноша покачал головой и отступил. Рука Солдеса соскользнула с его плеча. Лай закрыл лицо ладонями. — Нет, нет, это неправда! Этого не может быть!

— Это правда, — печально улыбнулся зеленоглазый атлет. — Мне достаточно было увидеть харцессу без вуали, чтобы понять это. Удивительно, что ты ничего не заподозрил. Они — как две капли воды…

Лай вздрогнул, отнял руки от побелевшего лица. Голубые глаза смотрели сквозь людей, лес, время… Черные волосы, таинственный взгляд темных омутов глаз, звонкий голос. Черты лица немного иные, но… Глухой стон. Юноша упал на колени, вцепившись руками в седые волосы. Как он мог быть таким слепцом? Как не увидел очевидного? Видимо, боги набросили на глаза шоры. Кота… его родная сестра. Боль, чудовищная вспышка опалила сердце. Там, где еще минуту назад теплилась надежда, остались лишь головешки. Видимо, ему суждено приносить лишь разруху и опустение везде, где он был… даже в собственной душе.

— Лучше бы я умер, — прошипел он так, словно яркий огонь на холодные струи ливня. — Зачем все это?..

Белые, слепящие чистотой, стены, потолок, пол. Огромное окно тщательно зашторено белоснежной же гардиной. Кота лежала на полу, с ног до головы опутанная серебристо-белыми лохмотьями. Пока глаза сплошной пеленой скрывал кокон, она ежемоментно ожидала смерти. Когда же паутина спала с лица, огляделась.

Видение сияющей белизны, возможно, навеянное гелием, медленно рассеялось. Глазам предстала небольшая пещера. Сине-серые стены немного светились. С потолка, прямо над Котой, нависал большой выступ. Казалось, что пещера вот-вот будет погребена под грудой камней, раздавлена возвышающейся скалой. Был ли утес на самом деле, девушка не знала. Но, судя по царившей в пещере сырости, да по ощущению давления, маленькая пещерка находилась глубоко в скале. То, что казалось гардиной, обернулось старой тряпкой, должно быть, прикрывающей выход.

В пещере было пусто. Похоже, убивать девушку пока никто не собирался. Кокон давно уже распадался на нити и куски спутанной пряжи, которая постепенно истончалась, обращаясь в белесое облачко. Словно пар, вздымающийся прохладным вечером над нагретым за день озерцом. Туман становился прозрачнее, поднимаясь к навесу, где таял без следа. Кота с мрачным чувством обреченности наблюдала за этим уже очень долго. Сначала она брыкалась, дергалась изо всех сил, пытаясь освободиться. Но потом заметила, что путы исчезают гораздо быстрее во время бездействия, мгновенно оживая и становясь плотнее, когда она сопротивлялась. Поэтому Кота постаралась лежать без движения и лишь обреченно наблюдала за испаряющимся облачком. Сколько прошло времени с того момента, когда она ощутила падение, трудно сказать.

Сердце рвалось обратно, в пустынные степи. Там, возможно, еще жив тот, кому она навеки отдала свое сердце. Тот, кто дороже самой жизни. Нужно попытаться вернуться. Если понадобится, она обманет, предаст, пойдет на любые условия… лишь бы успеть. Лишь бы спасти того, кого подарила ей божественная Колина.