Евгения Барбуца - Сказка для волка

И так час за часом, минута за минутой, секунда за секундой в кромешной темноте. В один прекрасный момент я пришла в себя, жуя огромный кусок сырого теплого мяса. Как только до меня дошло, что именно я с таким аппетитом рву зубами, меня тут же стошнило на пол.

Я пыталась отказаться от сомнительного удовольствия подобного питания. Но неизменно приходила в себя, жуя очередной кусок сочащийся кровью.

По распорядку кормления я могла определять количество суток минувших со дня моего заточения. Три дня.

На третий день мои руки покрылись шерстью, а пальцы украсили огромные когти. Полностью я еще не обращалась, но зато заметно окрепла и даже двигалась без видимых усилий в моменты, когда боль отступала.

На четвертые сутки я проснулась от чувства чего-то прохладного, ползущего по моему телу. Открыв глаза, увидела Сашу с влажной губкой в руках и стоящим рядом тазиком.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я хрипло.

— Мою тебя, — улыбается он. — Уже закончил.

— Я не видела тебя до этого, — обиженно смотрю на него.

— Я приходил, когда ты была без сознания.

— Прости меня, — жалобно прошу я, принимая положение сидя. — За те слова. На самом деле я так не думаю.

— Думаешь, — его насмешка неприятно резанула слух.

— Да, — зло рыкнула я. — Нет! Я люблю тебя, я не могу так думать.

Наклонившись вперед и чуть нагнув голову в бок, я смотрела на Сашу преданно заглядывая в глаза.

По уложившейся традиции он был обнажен по пояс в привычных уже спортивных штанах.

— Я скучала, — горячо зашептала я не дождавшись от него какой-либо внятной реакции. — Так скучала.

— Я тоже скучал, маленькая, — серьезно ответил он, отодвигая таз с водой.

— Саша, — бросилась я к нему на грудь, благо он сидел на коленях совсем рядом. — Выпусти меня. Ненадолго, совсем на чуть-чуть. Мне так не хватает солнца.

Противно и уже привычно бряцнула цепь во тьме, которая для меня давно стала серыми сумерками. Зрение обострилось в сотни раз.

— Ру, — голос его звучал строго, он отстранил меня от себя, поднимаясь на ноги. — Прекрати.

Как он может?

— Саша, ты меня не любишь? — плаксиво спрашиваю я.

— Люблю, Ула, — устало отвечает он.

Я только этих слов и ждала. Мгновенно бросилась к нему, обняв за талию и целуя плоский живот. Предано заглядываю Саше в глаза, вцепившись в пояс его штанов, для полноты картины осталось хвостом повилять.

— Саша, пожалуйста, помоги мне, пожалуйста. Все что хочешь сделаю. Любое твое желание. Обещаю. Слышишь?

И руки чуть дрожа, действуют повинуясь приказу мозга. И губы путешествуют по горячей, чуть солоноватой коже. Его вкус, его запах, его вдруг опустевший взгляд, его руки в моих волосах, все смешалось в тот миг.

Мгновение, и я уже стою на четвереньках, грудью прижатая к полу его сильной рукой, без возможности пошевелиться. Он не был нежен, не был терпелив, наказывая меня, под мерное бряцание цепи, двигаясь так, что бы причинить боль. Наивный, теперь я знаю, что есть настоящая боль и не в его власти мне эту боль подарить.

Не выдержав я рухнула на матрац, но и тогда он не успокоился. Пожалуй, это можно было бы назвать насилием, вот только я не была против. Но все когда-нибудь кончается, вот и он скатился с меня, тяжело дыша. Покрытая легкой испариной я оставалась безучастной к окружающему миру, тихо улыбаясь в потолок. С минуту он пристально наблюдал за мной, после чего в полнейшей тишине забрал таз с водой и вышел прочь, вновь оставляя меня одну.

Животное. Совокупляюсь как животное, живу на привязи, меня даже кормят как верную дворняжку. Какое же я животное.

Повернувшись на бок и подтянув к груди коленки, я тихо расплакалась.

А потом случился новый приступ, когда у меня впервые вырос хвост. Лысый, тонкий, мерзкий, отвратительный, он очень болел. И череда приступов накрыла меня, с каждым разом все больше и больше превращая в монстра. Вот только ни одно мое обращение не доходило до конца и сопровождалось большой кровопотерей.

Вот такая вот сказка о глупой Красной Шапочке, которая умоляла о том, что бы ее съел Страшный Волк. Черный, серый, какая разница, убейте меня уже кто-нибудь!

И однажды мне приснился чудесный сон, в котором я гуляла по зеленому лугу залитому солнечными лучами, а рядом у моих ног лежали мертвые тела людей в белых халатах между которыми бегали волки. Но тут луг растаял, оставив бескрайнее снежное поле по которому я бежала. И бег мой был бесконечен, а дыхание вырывалось морозным облачком пара, а лапы проваливались в рыхлый снег, затрудняя бег. И так мне сделалось смешно в тот момент, так весело, что, не удержавшись, я расхохоталась в голос, от чего и проснулась.

Проснувшись, поняла — мир изменился. Я обратилась окончательно.

То что я испытала, невозможно описать словами. Это все равно, что рассказывать, слепому с рождения человеку какого цвета небо, или объяснять глухому звучание либретто оперы «Валькирия» Вагнера. Вы просто не услышите, а если даже услышите, никогда не поймете.

Мир изменился. Изменилось мое восприятие, изменилась я. Вместо рук — лапы, вместо гладкой кожи — шкура покрытая шерстью, и как дополнение хвост, такой непривычный, но такой необходимый.

Восторг поселился в моей душе, хотелось смеяться и плакать от счастья, но я выла. Я слышала шаги надо мной, я чувствовала невероятную палитру запахов, я видела во стократ лучше прежнего, и самое главное — дикий калейдоскоп эмоций и быстрота реакций.

Я была слаба и неуклюжа, словно младенец, которому необходимо учиться ходить заново. И да, мне действительно нужно было учиться ходить заново. В первое время я путалась в лапах, и хвост непременно косил на бок, не говоря уже о постоянно шевелящихся ушах.

Но то лишь первый восторг. Стоило чуть успокоиться, как навалилось жгучее чувство отчаяния. И если бы только оно. В моей голове творилось нечто невероятное, восторг сменялся печалью, радость уступала место ярости. Резкая смена настроения в столь короткое время пугала даже меня. Постоянным оставалось лишь одно желание — поскорее выбраться отсюда.

Одно я могла сказать точно, мне абсолютно не нравилось в этом месте. Замкнутое помещение, наполненное спертым воздухом, пропитанным запахом боли. Мыслей в голове почти не было, их заглушали инстинкты.

Задняя лапа двигалась хуже остальных, скованная чем-то тяжелым. В яростном порыве я пыталась грызть оковы, результатом были ноющие зубы и неприятный скрежет в ушах. Пыталась вытянуть лапу, но мешала кость.