Настенька (СИ) - Элина Лунева
От слов колдуна в сердце великого хана зажглась надежда. И он со взглядом фантика стал наблюдать, как скрюченный старик бросил распотрошенную тушку зайца в кипящий котёл. Но вопреки всем ожиданиям, вода в котле не вскипела, а загорелась пламенем, так как то была вовсе не вода, а масло.
Пламя зашипело и взвилось к куполу юрты, а внутри него стало угадываться очертание какого-то зверя, которое рычало и выло вместе с рёвом пламени.
— Что ж, — проговорил колдун, беря в руки окровавленный мешочек с внутренностями зайца, — Раз мои вызванные неупокоенные не обрушили на земли северян толпы нежити, то посмотрим, как справится моя призванная адская гончая.
Глава 40
Два дня я провела в постели, восстанавливая силы и размышляя обо всём произошедшем. А подумать было и вправду над чем. Я не знала, что это был за дух или сущность, вселившаяся в тело Сонечки, но воспоминания о нём вызывали не самые приятные эмоции. Было страшно. Очень страшно. А ещё меня жутко пугала мысль, что таких могло быть несколько. И осознавая это, я поняла, что мне крупно повезло, ведь эта огненная тварь была в единственном экземпляре.
Пока я отлёживалась и восстанавливалась, возле меня неустанно кто-то дежурил. В основном это была Матрёна со своими сестрами. Иногда приходила бабка Авдотья, один разок заглянул староста справиться о моём здоровье, и дважды приходил Степан Радов узнать, не нужна ли мне какая помощь.
У него я выяснила, что с Соней всё хорошо. Правда девочка была сильно напугана, истощена физически и совершенно не помнила события последних нескольких дней. На мою радость, деревенские её не тронули. Уж не знаю, прислушались ли они к моим словам, или внушение сделал сам Степан. От себя я попросила родителей Сони не наседать на ребёнка с расспросами и объяснениями, дабы ещё более не травмировать психику несчастной девочки. Они согласились.
Помимо этого, я выяснила, что дом мой цел, и пожар его почти не затронул, чего не скажешь о других домах деревни. Часть дома Радовых пострадала от пожара, но проживать в доме было возможно, а староста и другие мужики деревни обещали помочь с ремонтом. А вот н а месте бани осталось только пепелище.
Вчера объявилась домовая нечисть Радовых. Казимир сильно беспокоился, но на его радость оба были живы, правда изрядно потрёпаны. Где пропадали и чем были заняты не протяжении нескольких дней, домовые объяснить не смогли, так как ничего не помнили. Лукьян сильно сокрушался по дому, но клятвенно пообещал всеми силами помочь хозяевам в восстановлении жилища. А вот Ведогор горевал не на шутку, так он был убит известием, что его любимая банька полностью выгорела.
Эти трое сегодня ночью даже закатили пьянку, поминая утраченную недвижимость скупыми мужскими слезами и недобрым словом всех злых духов преисподней.
Я же сидела с задумчивым видом, наблюдая, как эти трое накидываются с удивительной скоростью. На меня саму накатила какая-то апатия. За эти несколько дней после всех этих происшествий я словно вся выгорела изнутри. Не было никаких эмоций, ни боли, ни грусти, ни тоски, радости тоже не было.
— Если б не наша навьюшка, то быть нам всем троим бездомными, — пьяно кивнул в мою сторону Казимир, — Ведь та тварь и наш дом поджечь пыталась. Эх.
— Да, что уж тут, — поддакнул Лукьян и икнул, — Сегодня — бездомные домовые, а завтра — нежить.
Я нахмурилась и посмотрела на понурого Ведогора, на котором от горя лица не было. Что же теперь он будет делать? Ведь он не домовой, в избе жить не может, у него иной быт и магия. Да и пригреть никто из домовых его тоже не имеет возможности, не могут две сущности в одно доме, такова природа их бытия. Неужели ему суждено пропасть? Или сгинет несчастный, или нежитью обернётся. Какой страшный конец. Что же делать?
— Послушай, Ведогор? — обратилась я к нему, — А как ты смотришь на то, чтобы остаться у нас с Казимиром?
Банник медленно поднял на меня свой непонимающий взгляд. А я поторопилась пояснить:
— Наша банька бесхозная стоит, — намекнула я ему, а затем продолжила, — Правда она изрядно запущена. Я сама баню не топлю, всё больше в избе омываюсь, да у Матрёны иногда. Но ежели у нас свой собственный банник будет, то не грех и баньку подлатать, да вычистить. Глядишь, я там и стирать буду, и травы сушить начну, а зимой меня Казимир обещал научить валенки валять. Говорят, это всё в бане делается, а не в избе.
Банник ошарашено уставился на меня, и я заметила, как в его глазах вновь затеплилась жизнь.
— Радовы ещё не скоро новую баню поставят. А как только возведут, так можешь к своим воротиться, если захочешь. А нет, так тут тебе всегда рады.
Повисла пауза. Лукьян с Казимиром удивленно смотрели на меня помутневшим взглядом, а Ведогор прерывисто всхлипнул и медленно сполз с лавки на пол.
— Спасибо, навьюшка, спасибо! — поклонился он мне в ноги, — Век твоей доброты не забуду. Да пошлёт тебе великий бог Сварог мужчину любящего, да доброго…
— На том и порешили, — прервала я его начавшийся поток благодарностей, громко ударив в ладоши и спрыгивая с нагретой печи, упирая руки в боки, — Ну что болезные? Что сидим как на поминках? Все живы, здоровы, помирать не собираемся. Так чего ж закручинились?
Вся нечисть снова уставилась на меня изумленно, видимо не ожидая от меня такой активности.
— Казимир! — повелительно гаркнула я на своего домового, — Плесни-ка ты и мне беленькой! Гулять, так гулять!
Все тут же оживились, печаль и меланхолию как ветром сдуло.
— Вот это ведьмочка! Вот это по-нашему! — горделиво заулыбался мой домовик, и тут же на столе нарисовалась ещё одна глиняная рюмочка.
После третьей рюмки я почувствовала себя, наконец, живой, а после пятой — даже начала улыбаться.
— Эх, хозяюшка, — вдруг снова шмыгнул носом банник, — Доброе у тебя сердце, жалостливое. Как я сокрушался, когда у вас с Данилой не сладилось.
От одного упоминания я поморщилась, а двое домовых принялись усиленно шикать на своего опьяневшего товарища.
— А всё ведьма эта белобрысая, ик! — икнул Ведогор, а потом опомнился, — Ой, это ж ты — ведьма, она тогда кто? —
