Берегитесь! Я колдую! - Радомира Берсень
— Ох, Джуди, что ты делаешь? — Прошептал Рандаргаст и у меня аж все тело свело от неожиданно усилившегося желания. Немного подтянувшись повыше, я снова прижалась губами к его шее. С треском и огнем мимо нас промелькнуло еще несколько молний. Лицо Рандаргаста было совсем рядом, его тело подо мной едва заметно вздрагивало, а руки легли мне на плечи, втискивая мою грудь в грубое мужское тело. Я снова потянулась, жадно ловя его губы своими.
ГЛАВА 46. Огонь внутри нас
Он неожиданно ответил мне крепким, медленным, очень глубоким поцелуем. Меня затрясло от какого-то безумия, разгорающегося внутри. Там, внизу живота, у меня все горело и пульсировало. Сильные ладони скользнули вдоль моего тела, сжимая, сминая его медленными движениями, ловко стягивая одежду и отшвыривая ее в сторону. Горячие губы неожиданно обхватили мою шею просто гигантскими поцелуями, словно Рандаргаст пытался меня съесть. Язык заплясал по моей коже. Не в силах сдержаться, я сделала долгий свистящий вдох и застонала. В ответ он схватил меня за плечи и приподнял, подтягивая мои груди к своему лицу, ловя их ртом, лаская языком. Затем неожиданно ловко перевернулся, засунув меня под себя, и опустил одну ногу на пол, чтобы упереться покрепче. Снова молния, снова непрерывно разрывающий небо гром, а я будто оглохла и ослепла — из всех чувств у меня осталась лишь чувствительность кожи, которая разгоралась от его прикосновений все сильней. Я слышала как дыхание Рандаргаста участилось и оно согревало меня, потому что он приоткрыл рот и легкими касаниями языка, губ пробовал меня на вкус везде.
— Дддааа, — протяжно выдохнула я, понимая, что говорю что-то глупое и бессмысленное, но сопротивляться этому было невозможно, — да! Еще! Еще!
Губы и язык прижимаются, касаются моего живота, я непроизвольно подаюсь ему навстречу. Руки сжимают мои ягодицы, обхватывают бедра, скользят большими пальцами по их внутренней, очень чуткой стороне. Я вскрикиваю от удовольствия и молния вторит мне нестерпимым блеском, будто и она получает удовольствие от мужских рук. Большие пальцы скользят вверх — туда, где из меня уже льет не хуже ливня за окном, язык скользит вокруг моих сосков, и я взвизгиваю одновременно с одобрительно рокочущим громом.
— Тише, Джуди, тише, девочка, — успокаивающе шепчет Рандаргаст. Я не успеваю дышать — слишком быстро колотится мое сердце, я задыхаюсь, извиваюсь, всем телом тянусь вверх — к нему. Прижаться. Слиться. Огромный мужской силуэт накрывает мое тело и я до какой-то обморочной дурноты, до слабости желаю, чтобы он оказался у меня внутри.
— Ты точно этого хочешь, Джуди? — Рокочущий голос негромко вливается в мое ухо, губы целуют в шею, я рычу от блаженства. — Точно? Не пожалеешь об этом?
— Хочу … пожалею … если ты сейчас прекратишь, — бессвязно отвечаю я, — ну же … где … где уже твой член? Он где-то не там …
Кажется, я бормочу что-то невнятное, совершенно невменяемая от желания, от этого тела, что прижимается ко мне уже без мешающих нам тряпок. Когда он успел все снять с меня? Я раскрываю бедра и подаюсь ему навстречу, пытаясь поймать натянутый до предела член, стальной от напряжения. Он входит туго и сильно, медленно вонзаясь в меня все глубже и глубже, вжимая в кровать. Широкая ладонь ложится на мой рот, потому что я снова кричу, кричу, кричу от удовольствия.
— Шшш! — Он снова целует меня в шею, затем приподнимается на локтях и начинает двигаться очень медленно, но с такой силой, что заполняет меня всю, до самых тайных глубин, растягивая до предела, до боли. Сначала мягко, медленно, глубоко, потом все быстрее, жестче, резче. Кровать сотрясается и подпрыгивает. Рандаргаст рычит как животное и наваливается на меня сильнее. У меня звенит в ушах, я куда-то уплываю, наполняясь чистым блаженством. Из-за ладони на моих губах я могу лишь глухо стонать. Молнии и гром, я и он, вперед и назад! Такое ощущение, что даже гроза движется в нашем неистовом ритме. Глубже, еще глубже, он раздвигает, раздирает меня. И мне кажется, что Рандаргаст не погружается в меня, а натягивает меня на свой член как тугой чулок — это доводит просто до исступления, до неистовства! Кровать бешено подскакивает, стучит ножками и душераздирающе скрипит, готовая развалиться в любой момент. Мне все равно, я не смогу остановить свое движение, даже если окажусь на полу. Неожиданно Рандаргаст подается немного выше и короткими быстрыми толчками доводит меня до сладкой агонии. Я мычу под его ладонью, закидываю ноги ему на бедра, корчусь и чувствую как по моим щекам текут слезы от невыносимого блаженства. Вспышка — слившиеся воедино молнии (совсем как мы!) заливают комнату светом на несколько минут, затем гром обрушивается на землю. Я вдруг остро, ярко, невыносимо до боли, раскрываюсь навстречу невероятному по ощущениям оргазму, теряя сознание на несколько мгновений. Оглушенная им и собственным воплем, я обмякаю, чувствуя себя словно в невесомости. Тоненький звон в ушах, мое тело плывет по волнам просто феерического кайфа и это длится и длится, и все никак не прекращается.
Проснувшись, я первым делом решила, что все это мне приснилось. В самом деле, разве можно так бурно предаваться сладострастию с мужчиной, который везет тебя на казнь? Однако в следующее мгновение я чувствую под своей щекой мерно вздымающуюся и опускающуюся грудь. Боясь разбудить Рандаргаста, я исследую свои ощущения и вдруг понимаю — с ужасом понимаю — нет, не приснилось. Потому что я буквально плаваю. Вся моя нижняя часть тела погружена во что-то неприятно липкое, вязкое, холодное. Только не говорите, что это я сгенерировала такое количество жидкости! Похоже мы оба неплохо постарались и еще вопрос — кто в большей степени. Оторвавшись от груди Рандаргаста, я осторожно оглянулась — ничего себе! Куда в него помещалось такое количество? Похоже, у него яйца должны быть размером с бочку для пива каждое!
— Проснулась? — Хрипло спросил меня он и нежно поцеловал в шею, руки снова поползли по мне — снизу вверх. Они легли на затылок и одним легким движением заставили меня прижаться к его губам. — Я бы пил тебя без конца, девочка, — прошептал затем Рандаргаст и улыбнулся, — пил и ел, ты такая сладкая!
Мне отчего-то вдруг стало не по себе. Захотелось спрятаться. А самое главное — не смотреть в эти пронзительно черные глаза.
— И ты так кричала, — он удивленно качнул головой, — вот это
