Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

Отдел фанфаризации Пительмана, он же творческое ядро СТАФИ, в первые же дни существования Забора переехал из "Лулиании" (доживающей последние денёчки) в Зону Экспериментального Колпакования и теперь вплотную приступил к следующему этапу.

Собственно, подготовка к этому этапу началась с установки на улицах Меирии упоминаемых воронок, с помощью которых намеревались завлечь упёртых фиолетовых в новую "Цедефошрию". Привлечь эту публику к Забору не получилось, стало быть, пришло время завлечь их в устье "Цедефошрии". Оставалось только задействовать систему воронок на полную (не экспериментальную) мощность. Жители Меирии всегда считались более сговорчивыми и законопослушными, нежели злостные и упёртые фанатики, поселившиеся в посёлке Неве-Меирия (откуда, судя по всему, и начала своё вредоносное шествие фиолетовая зараза). Именно поэтому с Меирии и решено было начать экспериментальный охват её обитателей струёй… (и т. д.), то есть процесс, который скоро официально назовут колпакованием.

Вдруг неизвестно откуда выскочила непредвиденная проблема: в звуковое пространство Меирии проникли непонятные флуктуации, источник которых никак не удавалось засечь. Даже своими спорадическими всплесками они серьёзно мешали экспериментальной работе воронок, призванных создать в звуковом пространстве посёлка постоянное силонокулл-поле. Судя по всему, где-то в Меирии скрывался зловредный шофар, а может, и не один. Главная проблема заключалась в том, что шофар резко осуждался всеми ветвями агентства "OFEL-INFO", но до сих пор не был запрещён. Тиму очень хотелось найти на шофар, так сказать, фелио-эффектную управу; ведь пойти на прямой запрет вредного инструмента – значило расписаться в поражении самой идеи фелио!..

Кроме того, именно сейчас у фанфаризаторов не было ни времени, ни возможности искать по всей Меирии источник вредоносных флуктуаций – главные усилия направлялись на подготовку к Большому музыкальному Турниру, который должен был пройти без сучка, без задоринки!.. Поэтому оставили окончательное приручение фиолетовых, обитателей Меирии (а позже и Неве-Меирии) на послетурнирный период.

Собственно, присоединение Меирии к Эрании могло считаться началом такого добровольно-принудительного охвата её обитателей струёй подобающей цветовой гаммы.

Подготавливаемый в постоянно нагнетаемом возбуждении Большой музыкальный Турнир надвинулся совершенно внезапно.

За несколько недель до этого лулианичам бросилась в глаза резко возросшая, несвойственная нормальному деловому ритму суета. Даже почти не покидавший рабочий кабинет Моти обратил внимание на чрезмерное возбуждение а-ритмов, сотрясающих "Лулианию".

Тимми большую часть рабочего дня снова проводил в главном корпусе старой "Лулиании".

С прытью необычайной он сновал из кабинета Мезимотеса в кабинет Арпадофеля – и обратно. А то слонялся по коридору, сжимая фелиофон с напоминавшей флюгер антенной, поглядывал на пёстрый экранчик, чересчур возбуждённо поигрывал кнопочками, настороженно озираясь. Остатки ветеранского корпуса, немногочисленные рядовые лулианичи по привычке наивно полагали, что Пительман в рабочее время "гуляет" по всевозможным игровым и игривым сайтам Интернета. К этому они относились с пониманием. К нему то и дело подходили странные экстравагантные личности, прикид которых более подходил фанатеющим от силонокулл-пассажей подросткам перед поступлением в гимназию Галили, членам спортивных секций восточных единоборств из клуба "Далетарий", нежели людям солидного возраста и положения, или, как их пытался представить Тим, столичным или закордонным вершителям дум.

По коридору деловито сновали шомроши Арпадофеля, с грохотом толкая на тележках аппаратуру, вроде той, которой в своё время был оборудован в небольшом проходном холле его кабинет, а затем и Центральный фанфароторий. Рядовых лулианичей-ветеранов изрядно позабавило то, с какой помпой был вынесен из здания "Лулиании" символ унитазификации эстетики – золотое кресло Арпадофеля. Об этой громкой эпопее долго гуляли по Эрании рассказы, обрастая всё новыми и новыми анекдотическими подробностями. Глядя на эту свистопляску, Моти счёл за лучшее как можно реже покидать кабинет с новеньким компьютером на третьем этаже.

Однажды перед самым концом рабочего дня ему передали, что адон Арпадофель вызывает его к себе. Моти был неприятно поражён. Ведь Куби-блинок (появление которого в "Лулиании" знаменовало жутковатые перемены) словно бы не замечал вернувшегося из отпуска Моти Блоха, реагировал на него, как на тумбочку, из которой давным-давно вынули последние денежки… И вдруг этот странный и неожиданный вызов, причём переданный через одного из ветеранов среднего звена.

Моти, не оглядываясь, поблагодарил заглянувшего к нему в комнату и передавшего приглашение обладателя смутно знакомого голоса, неспешно выключил компьютер, встал с места и, уже выходя за дверь, вдруг подумал: "А кто же это был тот, что мне сказал? И был – или не был, или мне почудилось?" Всю дорогу до кабинета Главного фанфаролога он мучительно размышлял: было приглашение – или ему приснилось? Но шёл туда, как в тумане, словно сквозь туман был протянут крепкий канат, который тянул его туда неотвратимо.

Стараясь держаться по мере возможности с вежливым достоинством, Моти вошёл в кабинет Арпадофеля. Его сразу же поразило полное отсутствие в кабинете привычной шикарной обстановки: только стол, старое, облезлое кожаное кресло да чёрный обшарпаный шкаф в углу – и более ничего. В уголке стола стопка бумаг, на ней авторучка, а между этой стопкой и сидящим за столом – обычный чёрный телефон старой модели, не с кнопочками, а с вращающимся диском (точно такой же аппарат Моти помнит у них дома, когда был мальчишкой). За столом сидел… Тим Пительман, бывший армейский приятель, а теперь – друг сыновей, а ему и Рути совсем не друг.

Моти снова неприятно поразило выражение лица Пительмана: тот улыбался сладчайшей из своих улыбочек ему, Моти Блоху, которого он так ловко третировал, с помощью боссов выжал, как лимон. Боссы фактически отстранили его от работ над угишотрией – после того, как Моти выложил на стол свой важный козырь: работающую программу саморазвития и саморазрастания компьютера. Где он теперь, его старый друг компьютер, на котором он создал эту фантасмагорию?..

Пительман деловито заговорил голосом, напоминавшим интонации диктора телевидения – в них сухая официальность сочеталась с душевностью: "Итак, адон Мордехай, мы с вами прекрасно поработали вместе, достигнув небывалого успеха. Невозможно переоценить работу, которую вы проделали для "Лулиании"! За это руководс тво наградило вас большой премией и годичным внеочередным отпуском. А ныне принято решение наградить вас и вашу семью бесплатными билетами на первый Большой музыкальный Турнир. Это мероприятие, совмещённое с открытием новой "Цедефошрии", организовано ириёй Эрании и спонсируется Международным Силонокулл-Советом".