Александр Розов - Дао Кенгуру

Из госпиталя на Бора-Бора мичман вышел с прозвищем «Зомби», из чего следует: даже светила медицины, такие как док Винсент и док Дюбуа, были удивлены успехом.

– Выше нос, мичман! – с легким оттенком инструкторской строгости сказал Корвин. В далекие доисторические времена (конкретно: три года назад) Корвин был первым авиа-инструктором Буги Эксума. И, пройдя курс первичной реабилитации после выхода из госпиталя (а это произошло в июне), Буги немедленно отправился на Косраэ. Он был уверен: первый инструктор поможет бывшему подопечному снова «взять крылья»...

– Я стараюсь, кэп, – ответил мичман, – но ты слишком меня жалеешь.

– Ты еще поучи меня учить, малыш, – буркнул Корвин.

– Нет, правда, кэп. Ты позволил мне дрыхнуть на посту второго пилота.

– У тебя реабилитация, Буги. К тому же, ты вчера пил пиво.

– Нереально было не пить, кэп. Прикинь: я ведь покупал мини-пивоварню, и отказаться дегустировать пиво, сваренное на этой модели, было бы свинством. И я выпил пинту.

-Так, Буги! Я ничего не говорю про эту пинту пива. Все ОК. Но тебя предупреждала медицина, что в твоей ситуации повышенная сонливость после алкоголя – это норма.

– Да, кэп, у тебя на все есть ответы, а скажи, если бы я проспал до встречи с бутылкой? Неужели и тогда бы ты меня не разбудил?

– Тогда бы разбудил. В одиночку подбирать бутылку, это слишком напряженно.

– Это точно, – согласился молодой мичман, а потом бросил взгляд на экран контроля заданий, – до точки рандеву еще почти час. Может, ты отдохнешь, кэп, а я порулю?

– Валяй, – лаконично согласился Корвин.

Он успел выпить кофе и прочесть свежие новости, а потом на экране замигала ярко-желтая точка: бортовой локатор опознал бутылку. Термин «бутылка» – условный. Он означает: предмет или человек, которого надо подобрать по пути в открытом море. В данном случае был второй вариант: человек. Точнее, человек на лодке – маленьком надувном «зодиаке» веселого лимонного цвета (такие лодки часто используют, как спасательные шлюпки на малых любительских яхтах). До момента рандеву, ни штаб-капитан Корвин, ни мичман Буги, не знали, кто такой «бутылка», и только когда они посадили «Апельсиновоз» на воду и подогнали поближе к надувной лодке…

– Блин! Это же Скорцени! – выдохнул мичман, – Aloha, флит-кэп!

– Aloha oe, – спокойно, но с приятным оттенком дружелюбия ответил «бутылка».

Хелм фон Зейл, он же Скорцени, бывший капитан самообороны Германского Самоа, а теперь флит-капитан INDEMI, действительно был похож на знаменитого германского коммандос оберштурмбанфюрера Отто Скорцени, только не такой рослый. А так, все совпадает: характерно-гармоничное телосложение, возраст около 40 лет (столько было Отто Скорцени в апогее карьеры), даже шрам на левой щеке, и главное – выдержка. Не каждый, даже смелый человек сможет много часов находиться один в надувной лодке посреди океана, оставаясь спокойным, будто рыбачит в лагуне в полумиле от пирса.

– Кофе, мультифрукт, сэндвичи? – спросил Корвин, когда фон Зейл влез в люк.

– Благодарю, коллега. Просто покажите камбуз, и взлетайте, а я сам себя обслужу.

– Кэп, – обратился Буги к Корвину, – а давай я взлечу и порулю, а ты пообщаешься.

– ОК, – согласился штаб-капитан, понимая, что мичману хочется почувствовать себя автономным пилотом, – взлетай и рули, но только не тряси наше крылатое корыто.

– Ясно, кэп! Наливайте чашки до дюйма от краев, и ни капли не прольется при взлете!

…Через 5 минут, фон Зейл, глядя на поверхность кофе в чашечке, наклонившуюся в направлении против крена, отметил:

– А у парня рефлексы не хуже, чем у дельфина. Немногие из тех, кто долго гостил на другом берегу Стикса, может этим похвастаться.

– Да, – Корвин кивнул, – и немногие страны могут похвастаться таким фантастическим созвездием экстремальных медиков.

– Это тоже верно, – согласился флит-капитан INDEMI, – причем не только в отношении экстремальных медиков. Мы достойно пограбили научный ресурс Первого мира. Но, к сожалению, скоро сезам закроется, уж не знаю как надолго.

– А как скоро?

– Вероятно, в этом месяце, Корвин. Хочешь знать больше?

– Пожалуй, хочу, если это не топ-секрет.

– Не топ, – ответил фон Зейл, – просто, конфиденциальные данные, которые должны по запросу быть доступны всем офицерам, вызванным из резерва, и работающим в сфере инновационного производства двойного назначения.

– Это про меня, – подтвердил штаб-капитан.

Хелм фон Зейл кивнул, и сделал глоток кофе.

– Я излагаю в общих чертах. Игра в нерешительного бухгалтера, случайно выбранного главным боссом Океании, начинает разваливаться. На Раратонга и Табуаэране удается продолжать шоу. На Мануаэ и Манра вообще проблем нет, они необитаемы. Науру, в принципе, тоже необитаем – жители уехали весной, там только нелегалы и ооновские мигранты. На Бора-Бора проблемы локализованы в зоне элитных отелей, и наружу не выходят. На Атиу мы колючей проволокой отгородили яванских мигрантов. По ходу, действует. Но на Тинтунге декорации трещат, скоро дело дойдет до Верховного суда, а правила ты знаешь: суд разрешает шоу до первого сигнала о нарушении Хартии.

– Знаю. Но я пока не понял, какая в данный момент обстановка в зонах шоу.

– Обстановка… – флит-капитан INDEMI отхлебнул еще кофе, – …Всех она интересует. Полагаю, тебя удивило, что я оказался в роли «бутылки».

– Удивило. Но, я догадываюсь, что ты был на переговорах с кем-то, кто очень старался засекретить контакты. По стилю похоже на китайские триады и на компартию КНДР.

– Да на второй ответ, – сказал фон Зейл, – этот хитрый лис встречался со мной на очень скромной рыболовной шхуне. А вечером меня вежливо оттолкнули от борта, снабдив некоторым запасом воды, еды, сигарет и коньяка. А рацию мне, конечно, не дали.

Корвин с некоторым удивлением посмотрел на офицера-разведчика.

– Вечером? Значит, ты дрейфовал без связи почти 20 часов?

– Да. Именно столько, сколько нужно хитрому лису, чтобы надежно скрыться.

– Хэх! А хитрый лис, это кто в данном контексте?

– Генерал Джегал Кан-Мун, интересный фигурант, он входит в пятерку допущенных непосредственно к уху Великого Продолжателя.

– В смысле, – уточнил Корвин, – к персоне Председателя Ким Чан-Чхо?

– Да. Отсюда и меры секретности. Хотя, разведка США все равно потом узнает.

– Ясно, Хелм. Параноидная секретность всегда дырявая.

– Да, ты прав. А теперь о содержании беседы. Поскольку режим КНДР авторитарный, в отличие от финансово-олигархических режимов Первого мира, разведка КНДР выдает рапорты, меньше искажая реальное ради желаемого. И Ким Чан-Чхо понимает, что мы целенаправленно дезинформируем западных оффи.