Денис Жмыхов - Дэнилидиса - непутёвый герой

  Барон в очередной, не знаю уже какой по счёту раз, поклонился и, пройдя пару шагов спиной вперёд, развернулся и, чеканя шаг, уверенно зашагал к выходу.

   - Постойте! - Успел окликнуть я, и, когда посланец резко развернулся, вперив в меня свой одновременно жёсткий и учтивый взгляд, я поспешно добавил. - Передайте искреннюю благодарность его светлости и сообщите, что я буду в Приреченске к назначенному сроку, но большая часть воинства подойдёт позже, ибо необходимо усердно поработать топорами для расчистки и расширения безопасного прохода вглубь Роменагорна.

   - О, в этом нет необходимости, ваша милость. - Вежливо ответствовал Деетерис. - Его светлость заранее отослал гонца с приказом о выдвижении вспомогательных отрядов и ополчения для подобных дел.

  И, в последний раз откланявшись, он исчез за тканью полога.

  Сразу после этого я распустил совет, отослав командиров к своим отрядам для подготовки к выступлению в обратный путь.

  А сам я ещё долго сидел в опустевшем шатре и не мог понять, что меня гложет и не даёт покоя: от посещения столь вежливого и учтивого барона на душе остался неприятный осадок, как взвесь на дне стакана с водой. Ох, неспроста Телеремнар снарядил в посланцы не простого ратника, а целого дворянина. И этот интерес к проявлению силы Перстня мне совсем не понравился....

  Но с раскалывающейся и горячей головой ничего вразумительного я не надумал и вынужден был бросить эту затею.

  Я вышел из шатра, когда на тёмно-лиловом небе уже стали появляться маленькие колючки звёзд. Холодный воздух слегка остудил меня, и я с наслаждением вдохнул вечерней осенней свежести. Готовый к выступлению лагерь в последний раз засыпал на уже бывших эльфийских землях, и тишина постепенно вступала в свои законные права, изредка нарушаемые дальними перекличками дозорных да всхрапом стреноженных коней.

  Я заметил, что очаровываюсь этой стылой тишиной и холодными красками осеннего неба. Что там говорил доктор Вольфштайн? Полюблю лиловые краски холодных закатов? Что ж, по-моему, он прав.

  Ночь прошла спокойно и без сновидений, а ранним, ещё тёмным и хмурым утром, войско споро и организованно снялось с лагеря и скорым маршем двинулось обратно к месту расквартирования - в славный град Приреченск.

Глава 18.

  К городу мы подходили поздним утром второго дня. Уже в виду стен я с двумя сотнями конного сопровождения, поровну состоящего из имперцев и наёмников, отделился от основной массы войска и, красиво восседая под гордо реющим знаменем, въезжал в настежь распахнутые городские ворота под оглушительные крики радости и ликования высыпавших на улицы и стены горожан. Мы ехали осыпаемые разноцветными лентами и цветами, у мужчин горели глаза, женщины многообещающе улыбались, детишки же просто бегали и прыгали, размахивая руками и так и норовя попасть под тяжёлые копыта боевых коней.

  В груди тоже всё ликовало и клокотало, сердце казалось резиновым мячиком, брошенным с огромной силой в узком коридоре и отскакивающим от стенок грудной клетки.

  Справа возвышался в седле прямой, твёрдый как скала и такой же невозмутимый Вильдрамм, слева гарцевал, махал рукой и улыбался словно кот - щёголь Ордис.

  Да, мы могли бы прибыть и днём ранее, кабы не скорбный обоз в составе нашего воинства: погибшие и раненные. Павших мы не могли оставить в чужой земле, павшие заслужили своё право на пышные похороны и неувядающую славу, а тяжелораненые могли бы и не вынести дорожной спешки и хвала нашим лекарям за то, что знали своё дело очень хорошо!

  Также на полпути мы разминулись с хмурыми ополченцами, шедшими на расчистку завоёванных территорий.

  Вскоре главная улица перед нами расступилась, пропуская на широкую каменную площадь, огороженную высокими строгими зданиями, украшенную замолчавшими в холодные месяцы фонтанами и монументальными статуями древних властителей и героев. Площадь была под завязку забита ликующими радующимися и поющими горожанами и жителями окрестностей.

  Мы подъехали к широкой лестнице из серого камня, вёдшей к распахнутым высоким створкам вытянутого ввысь и целившегося в низкое небо длинными тонкими башенками и многочисленными шпилями потемневшего от времени дома - почти дворца. Изначально это была резиденция местных Наместников, которых в своё время сменил Высокий Совет, состоящий из представителей наиболее богатых и влиятельных семей. Но на время введения военного положения дом этот был отдан Телеремнару для созыва собраний, разбора дел, проведения различных мероприятий, то есть, князь сделался почти единоличным правителем, что горожанам, как я успел понять, даже импонировало.

   Как только из распахнутых врат этого монументального здания показались князь об руку с высокой сиятельной дамой, обряженной в закрытое и от того подчёркивающее все достоинства стройной фигуры платье цвета глубокого летнего предзакатного неба, набившийся народ возликовал с утроенной силой, подбрасывая в воздух головные уборы и то, что не жалко потерять. А мы - три командира во главе конного эскорта в ту же секунду поспрыгивали со своих скакунов и почтенно преклонили колена.

   - Встаньте. - С улыбкой проговорил Телеремнар, помовая нам рукой. - И подойдите, герои.

  Князь был бледен, лицо осунулось, глаза впали и, видно было, что правую руку, согнутую в локте, он не от великого желания плотно прижимает к боку.

  Мы повиновались, взойдя по широким ступеням на площадку пред вратами, и вновь поклонились, распределяя поклон между князем и его русоволосой спутницей.

   - Я приветствую вас, доблестные воины и блюстители спокойствия Империи. - Торжественно произнёс Телеремнар, каждому заглядывая в глаза и обнимая за плечи.

   - Вы словом и делом доказали свою храбрость и преданность Алденнору и Его Императорскому Величеству Арминестуру Солнцеликому! И ждёт вас награда по делам вашим!

  Народ уже даже не ликовал, а бесновался от неконтролируемой радости и всепоглощающего счастья, а меня почему-то насторожило то, с какой частотой и важностью князь поминает Империю и Императора. Но величие и радость момента как-то сразу затёрли все углы подозрительности и мы лишь в очередной раз поклонились, соглашаясь с тем, что мы герои и заслуживаем награды.

  Усталость и схлынувшее напряжение давали о себе знать, уж и не знаю, как сам Телеремнар держался, хотя видно было, что стоит это ему огромных усилий. Глаза князя то горели лихорадочным блеском, то на какое-то мгновение поддёргивались туманной плёнкой, будто теряли фокус, изрезанный глубокими морщинами бледный его лоб покрылся испариной, а руки едва заметно подрагивали.