Андрей Некин - Кукловод

— …я тогда часто думал, как древние легионы устояли перед тем диким напором. У них же не было ничего. Ни магии, ни меткой стрельбы из лука, ни звериной силы… А они устояли, Сир, и пошли вперед, совершая невозможное. «А он дело говорит. Догадливый старый черт… И правда, как это получилось?» — шевельнул изуродованными губами повелитель Горак.

Жуткий воин был полупрозрачен, как отпечаток пальца на витражном стекле. Иллюзия его секиры вошла Стормо в живот, надоедливо тревожа внутренности. Железо раздвинуло кишки, нащупывая болевой центр. Ведущий легионы молчаливо вынул фламберг, преодолевая мучение в животе. Армии сближались. Задрожала земля, задрожало небо… Или нет, это свело судорогой молодого повелителя, вот и трясется все вокруг. Мейер достал платок, протирая уши императора от льющей изнутри крови. Незнакомый старик-магистр почти что нес на своем плече бессильного Стормо.

— Я иду с вами, ибо знаю — мы победим… Двигались губы, но звуков не было.

— Мой прадед слышал от прадеда, а тот от своего деда, что Император Ребелий даже не был похож на человека. Его били мечом по голой груди, а высекались только искры… Ваш род, Сир, ведет свое начало не от человека… Я изучал древние труды. Люди обратились за помощью к чему-то великому, и появился первый император…

Поколениями кровь разбавлялась, и императоры стали слабеть. Но давным-давно, во тьме веков, те, кто за ними шел, становились неуязвимыми, как титаны. Эльфийские стрелы летели мимо, орочьи топоры, что могли разрубать куски скал, соскользывали с доспехов, — глаза Мейера засверкали огнем, — посмотрите, как взирают на вас легионеры, Сир… Они чувствуют… И я тоже. На моей бороде не осталось ни одного темного волоса, а я даже не ощущаю ни вашего веса, ни веса кирасы!.. У людей есть своя магия, Стормо! Просто эта магия непохожа ни на что другое… Стормо не слышал ни слова. Где-то вдали прокатился огненный шар Кукловода. Скрипит, скрежещет, кричит боевой клич. Много вложил своей мощи в это заклятие кукольник… Сир Торрий не заметил и его, просто шел и шел вперед. «Арр-р! Веселье!» — захрипел призрачный Ребелий. Гули пошли на сближение, ломая ряды. На другом конце поля заходила с фланга кавалерия. Они скакали, временами проваливаясь в снег, чемто напоминая пороги бушующей реки.

Их целью был отряд, скопившийся под днищем неуклонно парящего Северного Воина… Холод стоял страшный, подобный тому, что терзает долину четвертого полюса. Тяжеленная пика длиною в пять шагов казалась легкой соломиной, но по лбу Тигля Римуса все равно стекал пот. Напряжение было другого рода. Тигль искал цель. Слепая лошадь бесстрашна. Порою в моменты атаки иные кавалеристы и сами не против того, чтобы их ослепили. Особенно, когда враг огромен, как дом, задираешь вверх голову, трещит сочленение брони на шее — где-то там клокочет его сердце. Направляй пику туда, вонзай шпоры в бока боевой лошади, и пусть не дрогнет твоя рука… Тиглю Римусу было сложнее, сердца у мертвого тролля — нет. Головы тоже нет, кто-то отстрелил из пушки или большого гномьего ружья.

Лошадь набирала скорость, и время выбирать место удара. Не отстает и Гладий Гром. Скачет рядом, выбрав цель чуть мельче, но с присутствующей головой. Мертвое одноглазое чудище. От одного мерзкого зловония можно запросто сдохнуть. До Тигля донесся звук непристойной легионерской песни, издаваемой глоткой Гладия. Из брюха тролля высунулся десяток голов, как скопище червей из огромного яблока. Первый легат с удивлением узнал в одной из них известного герцога Треветика, наместника Фронтьеры. Его разорваный живот спустил вниз черный моток внутренностей. Со странным звуком вышел зеленоватый газ — будто мурлыкает ждущий весны, лесной кот. Римус выбрал верхнюю часть бедра Рах-Гора. Будь ты хоть бессмертным гулем — без ноги сложно сражаться, по себе знал первый легат… Далеко позади Стормо Торрия совсем скрючило. Магистр Мейер где-то потерялся в пылу безумного наступления. Гули очутились рядом абсолютно нежданно, словно выпрыгнули из-под снегов и метели. Он вскинул свой игрушечный фламберг вверх — гуль развалился на две половины. Привычного сопротивления плоти Император не почувствовал. С диким воем бросились вперед легионеры. Забыли о плане, мыслил Стормо воспаленным сознанием. Полагалось просто стянуть отряды гулей в точку атаки, дабы конники спасли команду Северного Воина, а после медленно и аккуратно отступать к цитадели, и продолжить бой уже на ее стенах…. Глухо чвакнул всаженный в ротовое отверстие тяжелый палаш.

Центурий Богус уперся ногой в плечо дергающегося мертвеца, чтобы достать клинок. Зашипело серебро (все мечи были смочены в серебряной взвеси), и гуль завалился на землю, выталкивая изо рта отвратительную, вонючую слизь. Перевел дыхание горбатый великан, осматривая поле. Легионеры били ходячих трупов почти без потерь. План сработал полностью, все-все гули устремили свою поступь сюда. Но первые, что были уже почти повержены, просто вырвались из строя. Там в глубине, за их прореженными рядами, катилась глухая волна. Волна, в которой не видно просвета, и она кажется единым, огромным куском гнилого мяса, зубов, стрел и выставленных мечей. Сзади послышался нечеловеческий крик ярости, Богус обернулся.

Странный, огненный шар врезался в стены цитадели, взметая вверх обломки стали и закаленного камня. Император меж тем был совсем плох — качается из стороны в сторону, размахивая вслепую своим нелепым оружием; не может отдать ни одного приказа. Богусу некогда было наблюдать: «Строй!», заорал он вместо Императора. Щиты сомкнули. Слева от центурия очутился неопытный легионер, покрытый липкой пленкой собственной крови. Всегда слабо проявлял он себя в когорте, а тут по-боевому оскалился:

— Сдюжим. Справимся! И Богуса наполнило странным чувством уверенности и полной, неприкасаемой правотой действий. Он обернулся еще раз. Император в конец обезумел, сбросил с себя броню, стоял голый по пояс, царапая собственные ребра, пытаясь то ли раздвинуть их, то ли разорвать. Изо рта пошла кровавая пена. «Пошли вон из меня» — зашептал Стормо, почти упав на землю, — «Мне не нужны ваши идиотские уроки».

— Больно ты нам нужен, — стоящий напротив Ребелий презрительно усмехнулся. Юноша не сдерживался и закричал от боли. Повернулись легионеры.

Император вцепился руками в мерзлую землю, скрежетая зубами.

— Мы больше не будем помогать тебе не сдохнуть, — уселся на трон повелитель Дорн, — помнишь, как тогда на испытании, в школе меча?

Или в сонной дубраве?

— Это точно, послабления кончились, — воссел на второй трон ведущий легионы Горак. Не ясно откуда взялись эти два великолепных стула на поле яростной битвы, однако, вот же они, красивые и блестящие, как нежданное пришествие Мастера-Творца… Легионеры вокруг застыли каменными изваяниями. Даже ветер не колышет их красные плащи. Они проносятся перед Стормо, точно диковинные картинки летописей.