Антон Орлов - Мир-ловушка

Титус хотел показать декрет Сасхану, чтобы тот наконец успокоился и дал ему выспаться.

– Что ж, теперь нам есть кого использовать… – с удовлетворением пробормотал Малевот.

В волнующейся толпе, озаренной скользящим сиянием факелов, афарий заметил Арсения Шертона. Человек с жестким, иссеченным шрамами лицом (шрамы, однако, его не уродовали – ему повезло больше, чем Титусу!), с мечом за спиной, длинные темные волосы стянуты в хвост на затылке. Около него двое мальчишек. В одном Титус признал типичного медолийца, второго не смог толком рассмотреть – воротник халгатийской охотничьей куртки поднят, шляпа надвинута по самые брови. Быть может, этот мальчик тоже отмечен дланью разгневанного божества? Сам Титус глядел на толпу из-под опущенного капюшона: панадарцы не должны узнать в нем афария. Он больше не человек Ордена. Его место здесь, в Халгате.

Глава 10

За углом, возле крыльца разгромленной лавки, полуголые нетрезвые парни примеряли богатую одежку из хорошего сукна, парчи и тонко выделанной кожи, сбросив свое рванье прямо на мостовую. Тут же, в жидкой грязи, валялись выкинутые из окон оловянные плошки, пестро расписанные дамские веера, ленты, россыпь стеклянных пуговиц. А под крыльцом соседнего дома притаился зильд – и поживиться охота, и получить пинка боязно. Его рыжеватые, заостренные на концах уши возбужденно подрагивали. Наконец он решился: выпрыгнул из укрытия, разбрызгав грязь, цапнул половинку разорванного веера и был таков.

Когда Шертон поравнялся с крыльцом, парни перестали разбираться с обновками и вперили в него воинственные осоловелые взгляды. Никто, однако, не раскрыл рта. Он прошел мимо и лишь потом услыхал позади невнятный обмен мнениями относительно своей личности: мол, если б этот благородный из дальних краев, так его разэтак, к нам сунулся, он бы узнал, с кем имеет дело!

Надо покинуть Суаму до того, как ситуация ухудшится. Или улучшится. Во втором случае здешние власти, взяв обстановку под контроль, захотят выяснить, откуда прибыли странные чужаки, что за дела у них с Бирвотом-чернокнижником да для какой цели им понадобилась грузовая подвода повышенной прочности. Для перевозки экипажа, спрятанного на болоте? Мы должны его осмотреть… Очень интересно! Вот приказ короля о конфискации экипажа, а вот приказ об аресте.

Второй вариант маловероятен: непохоже, чтобы халгатийские власти сумели быстро справиться с беспорядками, – тут мнения Шертона и Бирвота совпадали. Но и первый никакой радости не сулит. Шертон был очевидцем нескольких народных бунтов. Люди на некоторое время теряют разум, превращаются в слепую, нерассуждающую стихию. Про себя Шертон знал, что уцелеет где угодно. Другое дело – Роми и Лаймо. Девочка из идонийского торгового клана и привыкший к бумажной работе налоговый чиновник даже близко не сойдут за представителей местного простонародья. Значит, эта стихия их раздавит. Она имеет обыкновение давить все мало-мальски чужеродное.

Чтобы ускорить дело с подводой, Шертон, по совету Бирвота, дал взятки старшинам цеха плотников и цеха каретников. Здесь это называлось «даром от чистого сердца одного нуждающегося другому нуждающемуся». Сейчас он возвращался от старшины каретников, мимо закрытых от греха лавок, мимо пустого на три четверти рынка с обгорелыми прилавками, мимо скромных дворцов из неоштукатуренного кирпича (листы фанеры, заменившие разбитые стекла в окнах, придавали им и вовсе неказистый вид), мимо королевского зверинца, обнесенного заплесневелой кирпичной стеной.

За оградой протяжно, свирепо ревели. Шертон узнал этот голос. Неудивительно, что Нэрренират пребывает в мерзком настроении: проснуться в клетке – приятного мало… А если вспомнить, сколько она вчера выпила, каковы же должны быть муки похмелья!

Вряд ли цепи и решетки удержат надолго великую богиню. Рано или поздно выберется… Будь Шертон один, без ребят, он бы помог ей, но ему уже до скрежета зубовного надоели порождаемые ее присутствием проблемы. Не скажешь заранее, что она выкинет через час либо завтра. Или опять начнет приставать к Роми, или все-таки сожрет Лаймодия, а Шертон несет ответственность за своих учеников.

Пусть пока посидит в клетке. К тому времени, как она сумеет освободиться, их будут разделять сотни миль… а может, и магический барьер, отгораживающий Облачный мир от междумирья.

И Шертон прошел мимо. Редкие встречные, заслышав рев, тревожно косились в сторону ограды, ускоряли шаги.

Вскоре Шертону пришлось отступить к стене, пропуская кавалькаду: сверкающие лаком и позолотой кареты, придворные кавалеры верхом на породистых гувлах, бегущие рысцой пешие слуги. Они свернули в переулок, который вел к зверинцу. Отправились посмотреть на чудовище… Шертон узнал среди них афария: по форменным ботинкам патрульного, на толстой подошве, с заклепками и шнуровкой. Титус был одет как халгатийцы и кутался в темный плащ с капюшоном – а под капюшоном лицо обтянуто чем-то вроде сетчатой маски, – но расстаться с удобной панадарской обувью не захотел.

Аристократический центр сменили районы, заселенные небогатыми обывателями. Брусчатку местами скрывал слой грязи, толстый, как масло на хорошем бутерброде. Улицы то распрямлялись, то начинали загибаться и выписывать петли.

Пустырь с домом Бирвота за минувшие дни превратился в помойку: жители окрестных улиц тащили сюда отбросы, выражая таким образом свое негативное отношение к чернокнижнику. Вероятно, по наущению святых отцов. Магу на это было наплевать. Он сказал, что такое случалось и раньше, тогда он одним махом уничтожал мусор – и напуганные черным колдовством соседи на некоторое время отставали. А теперь не дождутся. Скоро он отсюда уедет, и пусть сами убирают.

Сейчас он сортировал вещи, готовясь к путешествию. В доме господствовал хаос.

– Вот это нужное… – бормотал Бирвот, повертев в пальцах высушенную змеиную голову, и бросал в дорожный мешок. – А вот этого не надо, не пригодится… – Расшитый стеклярусом тапок летел в кучу отвергнутых предметов в углу. – Так, отними-тяжесть, это скоро понадобится… – Комок невесомого черного пуха был бережно запакован в замшевый мешочек. – Связующее Сердце тоже возьмем…

Не желая мешать, гости смирно сидели в углу большой комнаты с камином (язык не поворачивался назвать ее гостиной), но тут Шертон заинтересовался:

– Связующее Сердце? Можно взглянуть?

Ничего особо интересного. Кусок застывшего стеклянистого вещества, бурого, с кровавыми прожилками. Формой он и правда напоминал сердце. Не стилизованное, настоящее. И ни разу не был в употреблении, ибо, если верить древним источникам, после употребления Связующее Сердце исчезает.