Игорь Мерцалов - Я, Чудо-юдо

– Вы что, ничего не поняли? – удивился кот. – Ван Дайк боготворит своего хозяина, он бы ничего вам не сказал. Он ведь даже про османского колдуна обмолвился только потому, что считал, будто нам это ни о чем не говорит. Да и то, по правде, насколько важны эти сведения?.. В общем, ван Дайк перед вами дурака валял, а вы и впрямь его таким простаком сочли… душеведы липовые. Из вас психологи, как из меня балерина, – добавил он полюбившееся выражение из моего мира.

Я представил себе кота в балетной пачке и подумал, что нет, Баюн все-таки мог рассчитывать на успех, хотя бы комедийный. Совсем не то, что мы с Рудей на психологическом поприще.

– Диковато звучит, но, по-моему, он просто влюблен в своего ван Хельсинга, – заметил кот и двинулся дальше.

Я ни о чем подобном не думал, но не вижу причин считать, что Баюн ошибся. Однако, если так, древние боги, пожалуй, недостаточно сильно затормозили историю.

Часа три мы к горе пробирались, не меньше. Все извелись, особенно кот – хотя физические нагрузки давались ему легче, в глазах у него стояло легко читаемое: «Котятки мои, котятки…» Я говорил ему, что верю в Настю, но сам сильно беспокоился за нее. А Рудя вообще так красноречиво молчал о девушке…

Оглядываясь на открытых местах, я насчитал шесть столбов дыма.

Наконец мы достигли подножия горы. С какой стороны искать Настю, я не представлял, но Баюн без колебаний свернул налево, ведомый отцовским инстинктом, и вскоре мы оказались на укромной поляне, где Настасья поджидала нас с уже разложенной скатертью.

Однако мы без сил повалились на траву, кроме Баюна, конечно, который сразу взялся пересчитывать чад и выслушивать отчеты о хорошем поведении. Только минут через десять я смог пошевелиться.

Самобранка тянула наше пропитание из последних сил. Ни крошки хлеба, вода и какая-то зелень. Так уж скатерочка устроена: легче всего ей подавать то, что она видит вокруг.

На траве она лежала неровно, и в ее складках мне померещилось что-то стыдливое: вот, мол, не обессудьте, чем богаты, хотя и совестно подавать такое убожество героям… Я ласково потрепал скатерть по краю. Ничего, мы еще повоюем…

Настя заметно разнообразила наше меню, нарвав плодов с ближайших деревьев. Пожевав, я вкратце рассказал о стычке, избегая подробностей. И наконец завел речь о том, что давно не давало покоя.

– Ставлю вопрос ребром: когда вы покинете остров? Стоп, стоп, дайте сперва договорить. Вы не хотите меня бросать, и это радует, но поймите: если станет по-настоящему плохо, мне без вас легче будет. Убьют тебя, – обратился я к Насте, – что я, по-твоему, чувствовать должен? Вот то-то. Короче, я требую, чтобы вы оба сейчас дали клятву: кольца носите при себе, и когда станет туго, без разговоров разлетаетесь по домам. Я жду.

– Только в том случае, если Анастасия покинет остров первой. Уйти раньше мне не позволит рыцарская честь.

– Так ведь Темный Покров! Разве кольца…

– Сейчас не о том речь, – перебил я девушку. – Насчет Покрова еще поразмыслим. Ты главное скажи: при первой же возможности – обещаешь? Решайся, Настя. Может быть, от твоего промедления жизнь человека зависит.

Она вскинула на меня горящий взор, но кивнула:

– Клянусь.

– Хорошо. Теперь ты, Рудя.

Рыцарь, напротив, не сразу посмотрел мне в глаза, что-то прикидывая в уме, но все-таки согласился:

– Клянусь и я.

– Отлично. Теперь, для вашего же удобства: куда перемещаться будете?

– Ты же сам сказал – домой, – удивилась Настя.

– В какое именно место дома? Знаешь, какая история с Рудей произошла? Так что давай, говори, что представишь себе, когда кольцо наденешь.

– О том ли сейчас нужно думать, Чудо? Успеется.

– Нет, – решительно возразил я. – Может быть, у вас не будет лишнего мгновения, может, вы замешкаетесь? Нужно, чтобы все было продумано и отработано заранее. Рудя, у тебя есть местечко на примете?

– Я, я! – оживился рыцарь. – Прекрасное место. Заброшенная часовня в версте от Готтенбурга. Там никого не бывает.

– Точно?

– В ней водятся привидения, – пояснил саксонец. – Поэтому никто даже близко не подходит к ее мрачным стенам.

– А сам не боишься? – округлила Настя глаза.

– Я быстро убегу, – пожал плечами Рудя. – Я это давно уж придумал, на всякий случай.

– А ты, Настя? Твой отец, помню, жалел, что Сарему плохо знает, но вроде бы придумал, как очутиться дома, не привлекая внимания…

– Ага, «не привлекая», – фыркнула Настя. – Да он прямо в доме и объявился. Вылез из погреба… Хм, а что, может, и мне? Чай, домашние после батюшки уже не так испугаются.

– Возможно, – сказал я. – А теперь давайте-ка, попытайтесь проверить свои закутки, часовню да погреб. Покров не все одинаково глушит, может быть, кольца и преодолеют его. Слетайте прямо сейчас, посмотрите, все ли там в порядке. Потом времени может не быть.

– Да что там сделается! – возмутился Рудя.

Но я был непреклонен. К счастью, и Баюн меня поддержал:

– Чудо-юдо дело говорит.

Рыцарь пожал плечами с видом, дававшим понять: уступаю, потому что считаю ниже своего достоинства спорить с глупостями. Прикрыл глаза, надел кольцо. И остался на месте.

Я вздохнул:

– Что ж, тогда «план Б»: летите домой, как только появится малейшая возможность. Думаю, рано или поздно Черномор или ван Хельсинг попытаются прибегнуть к магии. Едва заметите, что Покров снят, – прыгайте по домам. И, уж пожалуйста, не подведите…

И вдруг случилось неожиданное: самобранка сама по себе расправилась, точно взбодрившись, и выставила груду роскошных блюд!

– Черномор колдует! – сообразил Баюн.

– Вот и возможность, – сказал я. – Что замерли? Давайте быстро, как договорились!

Рудя спохватился, сунул мизинец в кольцо и исчез. Настя вздрогнула, подбросила кольцо на ладони. И взглянула на меня, будто в каком коварстве подозревала.

– Ну что ты?

– Хочешь, чтобы я возвращаться не захотела?

Была такая мысль, не спорю. Или, например, пусть она захочет вернуться, но не успеет до восстановления Покрова. Конечно, об этих возможностях я думал не без волнения, так как не представлял себе, что можно сделать с захватчиками без помощи Сердца, а значит, и Насти. Однако стоило вспомнить, что ожидаемое сокрушительное чудо так или иначе будет насилием над ее душой, всякая внутренняя дрожь проходила.

– Решать тебе и только тебе, – постарался я выразиться как можно нейтральнее.

– Волю даешь? – усмехнулась она. – А зачем девке воля?

Я не понял, к чему она это сказала, но не успел удивиться, как девушка воскликнула:

– А вот вернусь! – И просунула палец в кольцо.

Мы с Баюном остались одни. Он молчал, но я почти слышал, какие мысли бродят в его голове.