Юрий Белов - Четвертый вектор триады

Между тем новый противник, потрясая мышцами, шел к нему через площадку. Это был северный варвар, наемник, зарабатывающий на жизнь своим потом и кровью, а потому вынужденный сохранять форму. Громадные кулаки, одетые в шипастые железные рукавицы, произвели на зрителей неизгладимое впечатление. Баронесса, забывшая обо всем, с ужасом взирала на неотвратимую смерть, надвигавшуюся на поэта и музыканта, созданного для песен и любви. Олег так ясно прочитал ее мысль, что, нарушая все каноны, обратился к ней в первом слое мыслеобразов:

«Понимаешь, малышка, вопль „я не создан для этого!“ на деле очень часто прикрывает трусость и лень, нежелание работать и неумение преодолевать трудности. Тысячи и тысячи перекормленных, изнеженных и развращенных подростков со слезами праведника на лживых глазах бьют себя кулаком в грудь и кричат: „Это не мое, я создан для другого!“ — и не отдают себе отчета в том, что это гордыня двигает их языком, что Первородный Грех Падшего Демиурга, посмевшего выбирать, манит их калачами сладострастия, праздности и лени. Запомни, девочка, что Человек обычно движется по трем путям: дорогой к Совершенству Тела, тропинкой к Совершенству Чувств и горной тропой к Постижению Истины. Все три пути равноуважаемы, и жалок тот, кто пренебрег хотя бы одним из них».

Вложив весь этот монолог в одну насыщенную ментальными образами волну, Олег указал пальцем на подошедшего варвара и возгласил:

— Специалист подобен флюсу. Его полнота одностороння!

И пока удивленная ложа искала скрытый смысл в этом утверждении, юноша бросился вперед. Не ожидавший подобной наглости наемник встретил его ударом бронированного кулака. Но Олег нырнул под руку и, поразив коленом сверхчувствительное место внизу живота, скользнул за спину взревевшего противника. Взбешенный варвар попытался настигнуть верткого юнца круговым взмахом, но полуэльф снова присел, и спружинившая нога с гулким хрустом вторично поразила гениталии.

Потерявший голову от нестерпимой боли варвар схватился за пах шипастыми рукавицами, чем еще больше увеличил стыдливое оживление ложи. Олег, оказавшийся прямо перед зрителями, явственно слышал задавленные смешки пожилых матрон и сочувственное кряканье умудренных опытом пожилых кавалеров.

— Мадам! — сказал в пространство улыбающийся менестрель. — Вас никогда не били веслом по…

Продолжать было не обязательно.

С ходу узнав знаменитый анекдот, придворные разразились неудержимым хохотом. На глазах наливаясь краской, хохотали жены и любовницы, громко ржали гвардейские офицеры и тайные советники, тоненько реготали прыщавые девственницы знатных семейств и пошлые клерки министерств и ведомств. Стража, стоявшая в оцеплении, потрясала площадку раскатами громового хохота.

— Пижон! — осуждающе рявкнул Bay, когда Олег протискивался в узкую щель под синим гобеленом.

«Как все-таки полезно сохранять стройность», — подумал менестрель, потирая ободранную грудь и сочувствуя гвардейцам, которым предстояло штурмовать щель, охраняемую светящимся в полумраке волком.

Слог 41

ОХОТА ОБЪЯВЛЕНА!

Керский лес, поляна возле Оленьего Источника

Вечер

— Я не могу отказаться от попытки отбить Гвалта! — Олег был неумолим. — Неужели ты думаешь, что он на моем месте поступил бы иначе?

— Но ведь ты один, а гвардейцев на площади будет несколько сотен!

— Видишь ли, любимая, все, что ты говоришь, — доводы рассудка. Мой Учитель считал, что дело разума — искать пути действия, а не оправдания бездействию. Неужели ты хочешь, чтобы кровь Гвалта всю жизнь обжигала меня немым укором нечистой совести?

— Но что же мы можем сделать?

— А вот это уже другой вопрос. Я далек от мысли проявлять глупое геройство недоумка из двухпенсовой баллады. Во всяком случае, моя стрела избавит брата от страданий. У нас еще шесть дней. Ты ведь за это время сможешь найти десяток плащей лучников охраны?

— Я попытаюсь, но… — Ксана замолчала при виде Bay, опускающего к ногам Олега его меч.

— Спасибо, брат! — Юноша обнял лохматого друга. — Не будет слишком большой наглостью попросить тебя флипнуть к тайнику за луком?

Вместо ответа Bay снова исчез.

Олег вытащил меч и с удовольствием сделал десяток фехтовальных движений.

— Кулачный бой — это, конечно, хорошо, — обратился он к подруге, — но с Беседой Мечей ничто не сравнится!

Ксана некоторое время стояла молча. Потом, приняв трудное решение, подошла к лошадям.

— Вот, — сказала она, протягивая Олегу склянку с черной жидкостью. — Очень жаль, но придется перекрасить твои волосы — среди гвардейцев нет ни одного эльфа!

Олег с благодарной улыбкой шагнул к ней.

— Вот теперь твой разум занят прямым делом, и я счастлив, что ты поняла.

— Скажи лучше — смирилась с неизбежным, — шепнула девушка, пряча лицо у него на груди. — Ты надеешься найти помощь?

— Нас одолели в битве, но не уничтожили. Почти в каждом селении у нас есть помощники. Я пошлю весть всем, кто еще жив. Думаю, в нашем старом лагере у Гаррского хребта сейчас собираются спасшиеся. Если действовать быстро, можно обернуться в те шесть дней, что нам остались.

— А ты не думал, что казнь отложили специально, чтобы остатки восставших попытались отбить своих главарей?

— Я это учитываю. Но универсальных ловушек нет. Шансы охотников и жертв равны. Хитрость против хитрости — естественное положение вещей. Где же Виола? Бездействие угнетает меня!

— Собираешься снова отослать меня к отцу? И не надейся! Я не хочу туда возвращаться! Я буду с тобой, что бы ни случилось! Вот выручим Гвалта, и что потом? Тебе все равно нужно исчезнуть на пару лет! Ты никогда не хотел посетить Лучезарную Долину? Познакомиться с родичами? Эола зовет нас с собой. С ней мы легко найдем туда дорогу. И нас примут.

— Мне нравится эта идея. Я думаю, каждому из нас хочется верить, что где-то есть место, где его всегда будут рады принять, где нет места Злу, где царит Дружба, Творчество и Любовь. Кстати, меня волнует выбор моей сестры. О каком друге она говорила? Ты его видела? Как он тебе?

— Такой высокий, красивый подмастерье из цеха прорицателей. Его зовут Алекс. Это он взял под контроль барона.

— Прорицатель? Я всегда думал, что от них мало толку…

— Виола сказала: «Он тоже один из шести», — и имела в виду что-то важное. Я почувствовала особенный вкус этой мысли: нездешний, огромный, как звездное небо. И еще. Эола называла меня восточным словом «бодхисатва». Тебе это ни о чем не говорит?

— Говорит. А еще больше мне говорит сердце. Мы особенные. Ты, я, Виола. Если этот Алекс один из нас, то определенно на что-нибудь сгодится. О! Кажется, кто-то едет. Давай в седло. Если это не наши, скачи на восток. Я тебя догоню.