Дмитрий Воронин - Наследник Атлантиды

Взглянув на часы, Сергей хмыкнул – что ж, самолет с Архонтами уже поднялся в воздух.

– Гена, пошли, машина нужна.

– Решил все же позвонить?

– А куда деваться? – пожал плечами Сергей. – Нельзя же, чтобы она… так и лежала там.

– Далеко ехать собираешься?

– Не очень…

– Тогда лучше пешком, – уверенно заявил Геннадий. – Отмотаешь пару кварталов… а на машине мы сейчас застрянем. Время обеденное, сам понимаешь.

– Ладно…

Подходящий таксофон Сергей обнаружил минут через пятнадцать, когда решил, что от управы уже отошел достаточно далеко. Вряд ли кто-то проследит звонок, но бессмысленный риск сейчас был неуместен.

Старый, исцарапанный, покрытый типичной для России «наскальной росписью», не отличающейся особой фантазией – в основном простейший мат, – таксофон оказался рабочим. Капитан взял трубку платком, сунул карточку в прорезь, тыкая костяшкой пальца, набрал знакомый номер. Дождавшись ответа, заговорил, старательно коверкая голос:

– Милиция? Тут эта… тут тетку убили… Да в натуре убили… да как стекло, начальник… Да че, приедь и посмотри, блин… А я там знаю, как ее зовут? Слушай, начальник, ты меня не грузи, ясно? Я свой, эта, долг выполнил, а ты дальше уж сам… Ага, разбежался… Че, адрес? А я не сказал? Ну, дык, записывай…

Продиктовав дежурному райотдела адрес, Сергей повесил трубку и, воровато оглянувшись, скрылся в ближайшем переулке.

Он уже подходил к ГУВД, когда в кармане зазвонил мобильный. Капитан бросил короткий взгляд на дисплей и поморщился. Похоже, везение на сегодня закончилось, Панарин вспомнил о подчиненном и жаждал общения.

– Бурун, где тебя черти носят?

– Игнат Семенович, я на обеде был.

– А утром?

Сергей сделал долгую паузу, словно бы собираясь с мыслями, затем с ярко выраженным оттенком честности в голосе признался:

– Проспал.

– Идиотство, – буркнул Панарин. – Детский сад. Ладно, через пять минут жду тебя и все материалы по Верменичу у себя в кабинете.

Сергей хотел было пробормотать, что пять минут – это слишком мало, но полковник уже отключил связь. Значит, оставалось только одно – как следует поторопиться.

Как и ожидалось, он опоздал. Панарин сердито зыркнул на вошедшего капитана, кивнул в сторону стула, жестом указал на изрядно отощавшую папку с документами. Раскрыл, углубился в чтение. Бумаги пролистывал быстро, некоторые удостаивал лишь мимолетного взгляда, в другие вчитывался. Несколько раз многозначительно хмыкал… Сергей молчал, ожидая вопросов, но вопросов пока не было. В том, что они будут, он не сомневался и уже мысленно прокручивал в голове возможные варианты ответа, упрекая себя за то, что не занялся приведением дела в божеский вид раньше, не придумал более убедительных отмазок. При ближайшем рассмотрении, вероятно, вся его версия, приготовленная для начальства в дикой спешке, рассыплется как карточный домик.

Внезапно в голову пришла мысль… дикая, сумасшедшая. Но… Он взглянул на часы. Половина второго.

– Игнат Семенович, можно вопрос?

– Да? – оторвал взгляд от бумаг Панарин.

– Вы как-то говорили, что у вас приятели в полиции по всему миру?

– Допустим, – медленно протянул полковник.

– Тут вот какое дело, Игнат Семенович… – Капитан на мгновение замолчал, затем, собравшись с духом, выпалил: – Мне нужна ваша помощь. Очень нужна… и при этом я толком не могу ничего объяснить.

Панарин молчал, сверля подчиненного тяжелым взглядом. А тот заторопился, спеша выложить свою просьбу до того, как полковник взорвется и сорвется на крик. В принципе Панарин был вполне приемлемым начальником. Подчиненных особо не гнобил, при необходимости – поддерживал. Перед начальством спину гнул не более необходимого – обойтись без этого вообще можно только в сказках, да и то… для детей. В реальности все сложнее, и тот, кто не умеет хотя бы в какой-то мере подлаживаться под желания вышестоящего руководства, вряд ли долго засидится в своем кресле. И это бы еще полбеды, но когда гнев высшего начальства обрушивается на голову руководителя, то немало перепадает и его подчиненным. Хотя терпение его было небезграничным.

– Семеныч, дело такое… – В принципе при беседах наедине Панарин не возражал против некой фамильярности. – Сегодня, примерно час назад, из Шереметьево-2 вылетел самолет. На борту – три… человека. Очень похожие, видимо, близнецы. Братья Баскит – Монтгомери, Стивен и Джейкоб. Вернее, выдают себя за братьев, но есть подозрение, что это не так. Хотя не так уж их генеалогия и важна. По паспортам – граждане США. Через девять часов с мелочью самолет сядет в Вашингтоне. Мне нужно… мне очень нужно знать, куда они отправятся дальше. Семеныч, вопрос жизни и смерти… клянусь чем угодно! От этого зависит… черт, ну не могу я объяснить, шеф, не могу. Сейчас – не могу.

Полковник молчал, лишь слегка изогнул бровь, тем самым выражая свое скептическое отношение к эмоциональной речи Сергея.

– Шеф, вы можете поверить на слово, что это очень важно?

На скулах полковника заиграли желваки, но он сдержался.

– Доверие, капитан, вещь относительная. Есть люди, которым я доверяю во всем, а есть некоторые… не вполне добросовестные сотрудники, которые достаточно долго испытывают мое терпение.

– О черт… Семеныч, я понимаю, что опер из меня тот еще. Но сейчас дело и в самом хм… деле серьезное. Я нащупал такое… такое… ну первый и последний раз!

– Первый? – хмыкнул Панарин.

Сергей помолчал, затем, вдруг посерьезнев, твердо заявил:

– Игнат Семенович, я вот что скажу. Если это дело окажется пшиком, я… я рапорт напишу. На увольнение. А если нет… то вы меня поймете. Я все расскажу… потом. Чес-слово.

– Насчет рапорта, это ты серьезно?

– Хотите, хоть сейчас напишу. Без даты. Только помогите!

– Ну что ж. – Панарин потянулся к телефону, снял трубку и принялся ритмично постукивать ею по столу. – Я тебе кое-что скажу, Сережа, и постарайся не корчить из себя обиженного. Я тебя не уважаю. Ты парень неплохой, но ты дерьмовый опер, а здесь у нас дерьмовым операм не место. Здесь надо работать, а не витать в облаках, чем ты и занимаешься в последнее время. И в предпоследнее тоже. И выгнать тебя взашей я тоже не могу, и ты прекрасно знаешь почему. Ты приходишь на работу трезвым и почти всегда вовремя. У тебя нет успехов… но нет и серьезных проколов. Потому что ты ничерта не делаешь. Так всегда получается, Сережа, кто не работает, тот не проваливается. Я помогу тебе… но рапорт ты мне и в самом деле напишешь. С открытой датой. И если ты только дашь мне повод… а ты его дашь, я в этом не сомневаюсь, я впишу туда нужное число.

– Я…

– Помолчи пока. Я тебя за язык не тянул, ты сам предложил. У меня на примете есть с десяток отличных профессионалов, которые давно засиделись на своих стульях… а перетянуть их сюда я не могу. Вакансий нет. Потому что некоторые вакансии заняты бесполезным балластом, который никак не получается сбросить за борт. Звонок в Штаты – не слишком большая плата за еще одного крепкого профи в нашей команде… в которую ты, Бурун, так и не вписался.