Papirus - Барс - троглодит

— Зачем столько мяса? Не съедим мы двух кабанов, — поинтересовался элв.

— Съедим. А завтра ты пожалеешь, что притащил всего двух, а не трех.

Потихоньку ропот и недовольство в массах стали нарастать. Ишь, чего удумал. Всех к работе пристроил, будто поварят каких. Нет бы как все, сварил кашу и нажарил мясо на углях, а то большая часть отряда на него работает вместо того, чтобы спокойно отдыхать перед завтрашним днем. Даже кишки не выбросил, а заставил тщательно вымыть и принести в лагерь. Потом мелко-мелко порезал мясо, смешал с разной зеленью и наделал колбас, как говорит, «пальцем пханных». Те колбасы подвесил в короб и пустил дым от костра, куда покидал хворост строго определенных деревьев.

В общем, ужин готовился в этот день очень долго, но когда от костра потянуло запахом мяса, предварительно промаринованного в соке одного из растений, да с разными специями, жарящегося над углями на палочках, все, словно стая волков, собрались вокруг костра, сверкая голодными глазами, урча и взревывая желудками. А уж когда распробовали… насилу удалось сохранить по палочке на завтрак.

Колбас хватило на два дня. Их ели только на коротких дневных привалах и строго порционно — кольцо на двоих. Большинство признало, что такой вкуснятины они еще никогда не едали и даже Фиора, которая тоже должна бы попривыкнуть к разным дворцовым деликатесам и то, нехотя признала, что: «это есть… можно», — хотя уплетала и добавки просила не меньше прочих.

Таким образом, мне предложили дополнительную долю только за то, чтобы готовил теперь исключительно я. И хотя мне не хотелось заниматься стряпней на постоянной основе — изредка еще куда ни шло, но постоянно… — пришлось согласиться, так как отказ от целой доли никто бы не понял. Элв, улучив момент, задумчиво посмотрел мне в глаза и задал вопрос, откуда я знаю некоторые секреты чисто элвийской кухни. В ответ я туманно сказал, что учитель мой не любит, когда о нем рассказывают посторонним. Элв, видимо, пришел к определенному выводу и с того времени, будучи человеком замкнутым и немного отстраненным от остального отряда, стал меня отличать. Относиться более дружески, что ли… почти как к своему… или, скажем так, причастному к чему-то важному для него.

Короче говоря, отношения со всеми в отряде, в том числе и с нелюдимыми гномами, складывались у меня хорошие, за исключением единственных девушек — Фиоры и Ситоры.

Ситора вся ушла в свою скорбь и даже появление подопечной не вывело ее из состояния самокопания и явного самобичевания. Вероятно, она, несмотря ни на что, считала себя виноватой в гибели брата. С рождаемостью у вампиров сложно. Рождение ребенка-вампира чуть ли не национальный праздник, а гибель сородича — всеобщий искренний траур. Убив троих представителей этой расы, я автоматически стал для всех вампиров врагом, невзирая на то, что те были законченными подонками. Однако пока остальные вампиры об этом не знали, а кричать на перекрестках, кто это сделал, я, разумеется, не собирался.

Фиора быстро стала в отряде своей и с каждым наладила хорошие отношения. Большинство мужчин тут же записались в число ее воздыхателей и одаривали своеобразными знаками внимания: старались взять на себя ее работу, подарить необычный цветок, рассказать смешную историю или байку. Со всеми она была равно приветлива, за исключением… конечно же, меня. Мою персону она принципиально не замечала. Если доводилось обращаться, говорила как можно короче и строго по делу. На ночлег укладывалась спать на противоположной стороне лагеря… в общем, старалась обходить меня десятой дорогой. Единственное время, когда она вела себя иначе — это полчаса-час утром, днем и вечером. В эти минуты холодная и неприступная красавица превращалась в педантичную и послушную ученицу. Она размещалась рядом со мной поудобнее, доставала толстую тетрадь и стило, говорила мне номер очередной страницы и аккуратно записывала все, что я ей диктовал. Иногда мне приходилось брать у нее тетрадь и рисовать схемы магических воздействий, поясняя, что с чем связано и как это все работает. Она слушала предельно внимательно, задавая вопросы по существу. И эти вопросы свидетельствовали о том, что она не только запоминает, но и понимает, о чем речь. Я даже пару раз ловил себя на том, что испытываю в такие моменты гордость ментора за талантливого ученика.

В целом, девушка вписалась в отряд довольно органично, и ничто не предвещало резкого изменения ее поведения, из-за чего шевелюра Лима стала стремительно редеть.

В одну из ночей я услышал тихие девичьи всхлипы и, не в силах больше заснуть, пошел к источнику странного для суровых искателей звука. Это оказалась… Ситора. Сколь бы тщательно и глубоко она ни загоняла в самый дальний уголок своей души мысли о гибели брата, они все равно вырвались наружу подобно лопнувшему нарыву. Это было просто замечательно — кризис принял форму слез, а не безумия. Оставалось только очень деликатно ее поддержать, чтобы, наконец, наступило выздоровление от душевной боли — черное давящее отчаяние переплавилось в тихую печаль.

Я тихо подошел к девушке, присел рядышком, ласково начал гладить по волосам, при этом щедро делясь с ней энергией, адаптированной к нуждам вампиров. Структурированная таким образом магическая энергия позволяла организму сразу включать ее в поток собственной, пополняя резервы и стимулируя регенерацию. Можно назвать то, что я делал, общеукрепляющим воздействием. Для представителей расы Ситоры это было почти то же самое, что глоток свежей человеческой крови. Постепенно всхлипывания стали сходить на нет, и девушка положила свою голову мне на колени. Я продолжал гладить, немного уменьшив энергоотдачу.

Романтическая картинка. Ночь. Поют цикады. Сонно шепчутся листья деревьев. Тихо и мелодично плещет вода небольшой речки, протекающей за кустами в пределах защитного периметра. Все три луны на фоне ярких созвездий создают причудливые тени, делая самые обыденные вещи странными, незнакомыми и загадочными. На моих коленях лежит головка красивой девушки. Я глажу шелк ее волос. Мне тепло и… волшебно. Этим своим настроением я и пытался поделиться с Ситорой, понимая, что именно этого ей сейчас и не хватает.

Вдруг девушка встрепенулась и посмотрела на меня своими глубокими, черными, как сама ночь, глазами, в которых ярко сияли бриллианты звезд первой величины. На несколько секунд мы вот так — глаза в глаза — замерли, потом вампиресса, немного запинаясь, прошептала:

— Я не обижусь, если ты откажешься, но… сейчас мне очень нужно… глоток твоей крови и… немного любви. Я чувствую — ты способен… твоя энергия из ладони… Я даже готова заплатить…