Вадим Арчер - Алтари Келады

Подросток заметил ее и шагнул к ней. Лила представила себе, как она выглядит — с расплывшимися по лицу черно-оранжевыми потеками — и впилась взглядом в подростка, ожидая его изумления. Но его лицо не дрогнуло, и это поразило ее больше всего. Паренек глядел на нее все тем же ясным, ничего не выражающим взглядом. «Он в шоке после вчерашнего, — догадалась магиня. — Нужно увести его отсюда». Она взяла парня за руку, чувствуя, что с ним бесполезно разговаривать, и потащила за собой. Он послушно пошел за ней.

Оказавшись у ручья, Лила умылась и напилась холодной воды, затем рассмотрела внимательнее своего спутника. Тот неподвижно стоял рядом, глядя, как она плещется в воде.

— Хочешь пить? — показала она на воду. Парень, будто бы по приказу, наклонился и начал пить из пригоршни. Его внешность была характерна для лоанских жителей, поэтому Лила спросила.

— Ты из Лоана?

Парень посмотрел на нее и ничего не ответил.

«У него помутился рассудок, — мелькнуло в голове у Лилы. — Я его вылечу, но сначала нужно уйти подальше».

Она повела его за собой в скалы, куда, как было известно, никогда не ходили уттаки. Там Лила присела на большой плоский камень и усадила лоанца рядом.

— Как тебя зовут? — спросила она.

Парень молчал.

— Как тебя зовут? — уже настойчивее повторила магиня.

На лице парня отразилось какое-то движение, будто бы он что-то пытался вспомнить. Потом его губы зашевелились.

— Я… не знаю, — ответил он, с трудом выговаривая слова.

Лила озадаченно замолчала.

— Я… есть… хочу, — вновь зашевелил губами лоанец.

Лила порылась в сумке и отдала ему хлеб и сало. Пока он ел, магиня лихорадочно размышляла, что такое могло стрястись с его рассудком. Позабыть свое имя, почти все слова, едва-едва владеть человеческой речью… это, конечно, не простой шок.

Когда лоанец поел, Лила начала исследовать его голову известными ей приемами. Вскоре ей удалось установить, что он не ранен, но, по-видимому, подвергся сильному магическому воздействию.

«Почему? — задумалась она. — Кто h зачем обрушил такую силу на эту бедную, ничем не выдающуюся крестьянскую голову? Зачем понадобилось полностью лишать его рассудка и памяти?» Движимая состраданием и любопытством, магиня попыталась восстановить его рассудок, надеясь, что изменения в мозгу паренька не были необратимыми.

— Как тебя зовут? — снова задала она вопрос, закончив лечение.

Ответ лоанца ошеломил ее.

— Оригрен, — радостно сказал он. — Меня зовут Оригрен.

— Что?! — переспросила она. — Какой Оригрен? Средний Брат?!

— Да.

— Но почему? Почему ты Оригрен? — удивилась Лила, не веря собственным ушам.

— Меня позвали, — ответил паренек, глядя на нее все тем же ясным, ничего не выражающим взглядом. — Чтобы я нашел себя.

— Почему ты должен найти себя?

— Так нужно.

— Кому?

— Ему. Каморре.

Часть загадки прояснилась. Случившееся с лоанцем было делом рук Каморры. Лила почувствовала, что за этим странным событием кроется что-то очень важное. Она накинулась с расспросами на своего спутника.

— Для чего это нужно Каморре?!

— Не знаю.

— А где ты должен искать себя?

— Там, — паренек указал пальцем на север. — Я знаю, что я там. На острове Керн, у подножия огнедышащей горы. Я глаз Дуава, я смотрю вокруг и не вижу моего народа. Все пещеры давно пусты.

Магине больше ничего не удалось добиться от лоанца, как она ни расспрашивала его. Она продолжила восстановительную магию, но все оказалось бесполезным. Лила провела руками вдоль его тела, чтобы проверить, нет ли дополнительных воздействий, и на уровне груди ощутила под пальцами сильный амулет. За воротом лоанца она обнаружила небольшой кинжал на цепочке.

Вытащив и рассмотрев кинжал, Лила почувствовала, что и удивлению есть предел. Перед ней был кинжал Авенара — личный амулет мага, еще два года назад бывшего сильнейшим из черных жрецов храма Мороб. Надпись иероглифами ордена Саламандры — «с любовью» — идущая вдоль ножен, как нельзя лучше выражала отношение Авенара к миру и жизни, поэтому буква «А» на торце ручки лишь дополнила ее догадку, возникшую при первом взгляде на кинжал.

Лила вспомнила Авенара, всегда казавшегося юным и жизнерадостным, одаренного великолепным талантом в магии, щедрого и нерасчетливого в дружбе и сострадании. В свой последний день он так же нерасчетливо отдал все силы, чтобы спасти жизнь незнакомого ему человека. Проглотив комок в горле, Лила вынула кинжал из ножен и крепко сжала рукоять. На белом лезвии проступили те же иероглифы, засверкавшие синим блеском — «с любовью!». Кинжал подчинялся ей.

Дальше все оказалось легко. Лила приложила лезвие ко лбу лоанца и повторила лечебные заклинания. Паренек, словно проснувшись, осмысленно посмотрел на нее.

— Как тебя зовут? — вновь повторила магиня.

— Витри, — ответил он. — Как я здесь оказался?

Витри удивленно осматривался вокруг. Только что он сидел в полной темноте, дыша пылью и задевая головой дощатый помост сцены, и вдруг — ясное утро, голубовато-серые искрящиеся скалы, чудесный свежий воздух! Перед ним на корточках сидел подросток в крестьянской одежде, почти мальчишка, с темными разводами грязи по краям измученного, осунувшегося лица. Глаза подростка, ввалившиеся от усталости и казавшиеся от этого огромными, смотрели твердо и требовательно, в руке он держал обнаженный кинжал, купленный Витри в день праздника.

— Это мой кинжал, — заволновался Витри. — Я купил его у жреца за все свои деньги.

— Возьми, — мальчишка вложил кинжал в ножны и сунул лоанцу за рубашку. — Удачная покупка. Если бы не этот кинжал, не разговаривали бы мы сейчас.

— Почему?

— Он защищает от дурной магии. Расскажи, что с тобой случилось вчера, на празднике?

— Вчера? — спросил Витри. — Я не помню ни вечер, ни ночь. Но сейчас и в самом деле утро. Как я сюда попал?

— Это я и хочу узнать. Рассказывай.

В голосе мальчишки чувствовалась воля, заставлявшая Витри подчиняться ему, не задавая лишних вопросов. Лоанец рассказал все от начала нападения — как они с Шеммой залезли под помост, как его спутник ушел на разведку, как появились двое и говорили о каком-то камне. В этом месте мальчишка перебил Витри и начал выпытывать малейшие подробности.

— Они называли друг друга по имени?

— Нет. Один называл другого хозяином.

— Какой камень, они не говорили?

— Красный.

— Ты уверен? — переспросил мальчишка.

— Да, — подтвердил Витри. — Я чувствую, что это так. И еще… кажется, я знаю, где этот камень. Он вон там… — лоанец указал на север, — и он тянет меня к себе.