Олаф Бьорн Локнит - Конан и Посланник мрака

Тотлант послушался. Кто он такой, чтобы противоречить воплощенному божеству? А то, что Аластор являет собой воплощенное божество, Тотлант уже знал. Видел.

Конан, Черные Драконы и остатки бритунийцев все-таки прорвались наверх. Тотлант использовал все свои знания в боевой магии и поразил ближайших атакующих волной огня. Подействовало плохо — мало кто обжегся, но люди испугались самого факта колдовства. Затем стигиец ударил заклинанием «Каменной руки», обездвиживающим человека, потом заклинанием Грозы, дающим возможность бросать молнии с пальцев рук… А потом Сила Тотланта иссякла, ибо даже хорошо обученный стигийский маг-равновесник (точнее, не маг, а волшебник) не может использовать дарованную ему свыше Силу вечно. Волшебнику, как и обычному человеку, нужно некоторое время для того, чтобы отдохнуть, а потом снова бросаться в бой.

Сейчас работал Конан и его верные Черные Драконы. Через Серую гвардию Немедии они прорвались, осталось лишь преодолеть барьер телохранителей Ольтена и Даны.

Каша, настоящая каша. Злобное варево, порожденное войной. Конан, восседающий на принадлежащем Просперо (и в том же время признающим Конана как хозяина) гнедом жеребце, привыкшем к битвам и защищенном «лошадиной броней», рубит направо и налево, не различая правых и виноватых — сиречь мятежников и приспешников Тараска. Меч варвара темно-красный, а вовсе не блестяще-металлический. Старинное произведение подгорных гномов, предназначенное для величайшего короля Аквилонии Сигиберта Завоевателя и доставшееся в наследство Конану, рубит и колет безошибочно. Меч великолепен — как великолепны и его создатели-гномы.

«Сколь бы ни был хорош меч, к нему нужен хороший хозяин, — мельком подумал Тотлант, отшвыривая от своей лошади очередного нападающего. Короткая, простенькое заклинание, которое обычно называется «Дуновение». — Конан прекрасен. Он будто создан для битвы. Сет, покровитель мой, Митра, Даритель Жизни, Иштар Драгоценная, как я устал!..»

«Ты взывал к Иштар? — перед мысленным взором Тотланта неожиданно появилась женщина ослепительной красоты. Отнюдь не тощая, но и вовсе не толстушка. Ей не больше тридцати пяти лет. И эта женщина говорила: — Тотлант, я обороню тебя и тех, кого я люблю. Недаром же я считаюсь богиней не плотской любви, а любви истинной, исходящей из души. Вот тебе мой план, действуй! И помни — богиня с тобой!»

Тотлант едва не сверзился с седла. Явившаяся ему Иштар была умопомрачительно похожа на блистательную посланницу Офира — графиню Клелию Кассиану диа Лаурин.

А может быть, Иштар и графиня Клелия суть одно и то же? Аватара?

Не слишком ли много тут богов?

Тотлант ударил снова, получив долгожданную Силу из неведомого источника. Да, Клелия помогала. И не только Тотланту, но и Аластору-Белу. Последние ряды защитников холма, на котором обосновался Ольтен, поредели.

Но только перед отрядом Конана. Серая гвардия уже пробивалась наверх. Мятежники терпели кромешное поражение. Тотлант остро чувствовал присутствие отца, ксальтотуна.

Ксальтотун не сильнее Иштар и не хитрее. Но ксальтотун человек, а Иштар — богиня. И думают они по-разному. Клелия Кассиана, где ты?

Клелия не отозвалась. Божественную мысль заглушало алое сияние, исходившее от шатра.

— За мной! — вопил Конан. А за ним было идти некому. И некуда. Гвардия Черных Драконов, возглавляемая внезапно озверившимся Хальком (заметим, всего лишь библиотекарем и летописцем… Однако не забывшим, как быть рыцарем) застряла в густой толпе Серой гвардии в десяти шагах позади. Даже Эртель и Веллан, неразлучные дружки, всегда дерущиеся бок о бок, куда-то сгинули.

Остались только Тотлант и Конан. И Зенобия. Куда пропал Аластор, никто не знал, да и не хотел знать, ибо время сейчас было слишком коротко.

— Коннэр! — выкликнула Дженна, употребив забытое для цивилизации, но известное любому варвару древнейшее произношение имени «Конан». — Конан! Давай за мной!

Конан, как ни странно, послушался женщину. Да, женщину. В кои-то веки варвар признал, что девица из захолустья, купеческая дочка (пусть даже из любимого Конаном Пограничья) способна прорваться через все опасности, отразить клинком любые удары и заместо его самого — Конана! — возглавить поход.

Дженна так и сделала. Она видела, как отряд Конана терпит поражение перед Серой гвардией Бельверуса, именно она первая рванулась вперед, исполняя волю аквилонского короля, именно она разрубила двумя взмахами клинка строй гвардии герцогини Даны, и именно Дженна первая ворвалась в шатер.

— Дана! — тяжело выдохнула Зенобия, увидев перед собой отнюдь не великую повелительницу, а напуганную девочку.— Дана, у тебя выбор. Либо ты веришь мне, либо умрешь.

— Лучше умру,— слабо проговорила Долиана Эрде. Дочь Мораддина. — Я верю тебе, но не смирюсь с поражением.

Мимо Зенобии промелькнула какая-то тень. Принц Ольтен.

Он с обнаженным мечом бросился к отряду своей гвардии, оборонявшей вершину холма. Если принимать смерть, то принимать ее так, как полагается сыну короля и королю!

Зенобию швырнуло прочь. Нет, не силой принадлежащей человеку, не взмахом руки или ударом клинка.

Магия. Колдовство. Волшба. Великая мощь, заключенная в Алом Камне.

Дана перед лицом поражения использовала свой единственный резерв. Камень.

Тотлант сражался наравне со всеми. Преподаваемые Эртелем и Эрхардом уроки мечного боя, как конного, так и пешего, для волшебника оказались весьма полезны. Кто бы знал, что разбитные и веселые оборотни, полагавшие мечную науку забавой, однажды спасут жизнь стигийскому волшебнику.

Он думал, что сия забава — только лишь забава и ничего больше. Драка? Фу! Волшебник работает своим разумом и ничем больше. Тотлант считал уроки, обучающие его поединкам на клинках, ненужностью. И вот тебе, пригодилось! Любое умение всегда пригождается. Рано или поздно.

Они застряли буквально в нескольких шагах от большой палатки Даны Эрде и принца Ольтена. И не могли пробиться к ней. Черный Драконы гибли один за одним. Тотлант начал понимать, что через несколько мгновений он останется совсем один, и даже дарованная госпожой Клелией Сила не поможет.

«Боги величайшие, Сет, Митра, Иштар, Бел, как же глупо складываться за чужую идею и чужую мысль! — подумал Тотлант.— Но если моя смерть подстерегла меня именно здесь, я уйду к Нергалу со спокойной душой, и предстану перед Великим Судьей с чистой совестью. Да, я изменил друзьям и изменил отцу, но две эти измены себя уравновесили…

Тотлант не успел умереть. Наверное, потому, что не хотел.

Шатер Даны Эрде и Ольтена разорвало. В самом буквальном смысле данного слова. Обрывки ткани полетели по ветру.