Сергей Раткевич - Лекарство от смерти

— Что?! — повторил Файрет и только тут сообразил, что он совершенно голый.

Ну да! Он ведь побывал мышью. А мыши одеждой не пользуются. И вот он стоит, абсолютно раздетый, а на него смотрит девушка потрясающей красоты, которая мгновение назад сказала, что любит его. Если бы Файрет знал какое-нибудь могущественное заклятье для того, чтобы провалиться под землю, он бы его применил, немедленно и не задумываясь. Увы, он такого не знал. Пришлось кое-как прикрыться руками.

— Там, во дворе, где наши кони, — сказала дочь Великого магистра, — в тюках есть одежда. Я нарочно захватила для тебя побольше разной, вдруг придется переодеваться и кого-то изображать?

— Ты меня не обманываешь? — Файрет никак не мог прийти в себя.

— Да нет же! — с облегчением засмеялась девушка.

Сказать, что Файрет был потрясен, значило бы не сказать ничего. Если это какой-то хитрый розыгрыш, то он… очень хитрый.

— Принеси мне одежду, — попросил он. — И чего-нибудь попить. Пожалуйста…

— Сейчас, — ответила его будущая жена.

— …«Старшие Братья» служат Закону, а не подменяют его собой! — заканчиваешь ты древнюю ритуальную формулу священной клятвы.

— Клятва принята, — бесстрастно и гулко сообщает неведомый голос. Он идет, кажется, отовсюду. С потолка, со стен, из-под пола…

— Что это? — одними губами спрашиваешь ты у Эргарета.

— Неужто ты думал, что такая клятва — это пустая формальность? — вопросом на вопрос отвечает он. — Тебя услышали и ответили.

— А… кто услышал и ответил?

— Это заклятье было сплетено невесть когда лордами-основателями, — отвечает Эргарет. — Тисаф, твоя очередь!

И вновь гулкий голос отовсюду сообщил, что клятва услышана и принята.

Твоей щеки на миг касается ледяное дуновение. Ты вздрагиваешь и оглядываешься. Со всех сторон вас обступают призраки. Бестелесные фигуры вглядываются в вас на удивление остро и внимательно.

— Кажется, вы им понравились, — шепчет Эргарет.

А ты вдруг понимаешь, что есть такие взгляды, которые долговечнее глаз. Вот как у этих — какие тут глаза, когда тел нет, а взгляды — остались. И еще какие!

— Кто это? — шепчет Тисаф, словно бы вынимая вопрос у тебя изо рта.

— Лорды-основатели, — так же шепотом отвечает Эргарет. — Уж сколько тысяч лет прошло… а они все не уходят… служат…

Одна из фигур внезапно уплотняется.

— Живо на Колокольную! Там прорыв! — рявкает она.

Эргарет подскакивает, чуть ли не на руки подхватывает вас обоих и мчит к выходу.

— Так, ребята… не пугайтесь, — успевает предупредить Эргарет, и полумрак Клятвенного Зала сменяет ослепительная тьма.

— На всех окнах, дверях и стенах — защита. Не пробиться. Снизу — тоже. Пытаемся через крышу, там кое-где щели остались, — седоусый «Старший Брат» озабоченно смотрит на Эргарета. — А это кто? Новенькие?

— Тисаф и Крэллин, — отвечает Эргарет. — Значит, защита на стенах? Прочная?

— Владыкой Зари не прошибешь! — фыркает седоусый.

— Значит, и в самом деле прочная, — кивает Эргарет. — Сколько здесь наших?

— Семеро, — отвечает седоусый. — Двоих этот гад зацепил. Переборол наши «щиты»! Так что вы, ребята, вовремя. И… осторожнее, ради всех Богов!

— Понятно, — кивает Эргарет. — Крэллин, посмотри, можешь обрушить такую стену?

— Эргарет, ты издеваешься над парнем? — возмущается седоусый. — Даже я вижу, что он не высокий лорд! Как он ее, по-твоему, должен обрушить? Лбом, что ли?

— Лбом, — ухмыляется Эргарет. — Ты, Фэймор, даже представить себе не можешь, до чего у парня крепкий лоб! Куда уж там нашему драгоценному Владыке! Так что ты скажи ребятам, чтоб убирались покуда с крыши. А то сейчас здесь что-нибудь, наверное, рухнет… я надеюсь. Ну, Крэллин, попробуешь?

Ты медленно киваешь. Ты уже видишь руну… сложную, странную руну этого древнего строения. Он так устал стоять, этот дом… он бы давно рухнул, когда б не магия, навечно вплетенная в его плоть… но эту магию уже рушит другая… новая, отдающая привкусом все той же «пустоты». Странно, но наложенная магическая защита ничуть не укрепляет плоть самого дома. Он рухнет, едва лишь они исчезнут. Интересно, знает ли об этом запершийся внутри младший высокий лорд? Впрочем, ему-то, наверное, все равно.

— Убирайте людей, — говоришь ты, почти зачарованный сложностью плетения, завораживающей красотой руны… странно, а сам дом вовсе не выглядит таким уж красавцем…

Ты придвигаешься ближе, нет, ты остаешься на месте, вот только что-то в тебе придвигается к узору дома, придвигается, чуть касаясь его древней усталой души. Ты словно бы проваливаешься в некое подобие сна… вот только его видишь не ты. Нет, это не твой сон, тебя лишь пригласили поучаствовать, потому что ты можешь… единственный среди тех, кто дышит, ходит и разговаривает, ты — можешь… можешь войти в этот сон и понять… понять, до чего он устал стоять и быть камнем… как ему хочется наконец вздохнуть с облегчением и стать дождем… дождем, идущим вверх. Краем уха ты слышишь отдаваемые команды. Седоусый что-то приказывает, ему откликаются…

— В этом доме кто-нибудь еще есть? — с трудом выдираясь из невероятного сна, спрашиваешь ты седоусого.

— Никого, — отвечает седоусый. — Только этот гад, чтоб ему…

— Готовьтесь, — вновь погружаясь в марево чудесных видений, говоришь ему ты. — Сейчас этого дома не станет.

— Целого дома? — удивляется седоусый.

— Крэллин, одной разрушенной стены вполне хватило бы, — говорит Эргарет.

— Я не могу разрушить стену, — отвечаешь ты. — Мне не пробить защиту. Но… у нас есть могущественный союзник.

— Союзник? — вопрошает Эргарет.

— Этот дом так устал быть домом, — отвечаешь ты. — А его руна так переплелась с этой самой защитой, что если убрать одно, не устоит и другое…

— Не понял? — удивляется седоусый.

Но тебе лень объяснять. То есть нет, тебе не лень, просто… этот дом зовет тебя к себе… в свой сон… там так хорошо… там можно быть дождем… просто дождем… и падать вверх… в небо… Богам ведь тоже иногда нужно, чтобы пошел дождь? Видимо, это и есть то самое время… время, когда Боги просят дождя у смертных, обращая свои глаза к земле, так можно ли им отказывать? И руна воды здесь будет лучше, чем руна камня.

— У кого-нибудь есть вода? — спрашиваешь ты.

— Есть вино, — откликается седоусый, доставая флягу.

— Что ж, пусть будет вино.

Ты протягиваешь ладонь.

— На руку? — удивляется седоусый.

— На ногу, — ворчит Эргарет. — Лей скорей! Ребята с крыши убрались?

— Убрались, — отвечает тот, и вино льется тебе в ладонь. — Еще?