Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии

— А зачем напрягаться? Никите неважно, что я говорю и как. Мы с ним вообще мало разговаривали. — Мысль о том, что было бы лучше не развивать данную тему, появилась в моем сонном мозгу слишком поздно.

— Когда?

— Когда познакомились.

— И давно вы знакомы? — услышал, каким холодным становится его голос. Если так неприятно, зачем тогда спрашивает?

— Вчера.

— Что?! — Парень аж подскочил на кровати, а я с перепуга чуть на пол не слетел.

— Ир!

— Вы только вчера познакомились, и ты его уже в дом притащил?!

— Не ори! — воскликнул раздраженно. Вот тебе и выспался перед тяжелым днем, вот тебе и отдохнул! — Уже сказал, что не настроен на серьезные отношения. В этом вся загвоздка. А с вашими пришлось бы связываться надолго. Но я так не могу и не хочу!

— Почему не можешь?

— Потому что, — отрезал и отвернулся от него.

Лег с самого краю, так и еще спиной к нему, четко давая понять, что разговор окончен. На душе было муторно. Почему? Да потому, что с этими его воплями я сам стал чувствовать себя каким-то озабоченным и свихнувшимся на сексе. Но с другой стороны, если у них там совсем другие нравы, я-то тут при чем?

— Спокойной ночи, Андрей, — сказал Ир из-за спины, когда я уже начал засыпать, несмотря на всю злость, все еще бурлившую во мне.

У меня сразу в душе как-то потеплело. Не знаю, то ли голос у него был какой-то особенный, то ли так устал за все эти дни, что именно эта фраза стала переключателем из напряженного состояния в полный расслабон. Кажется, даже улыбнулся в темноте.

Он прав в одном: рядом друг с другом нам спокойно. И ему, как он сам признался, и мне. Почему? А фиг его знает. Я так устал, что совершенно не настроен с этим разбираться. А вполне вероятно, и никогда уже не настроюсь. Возможно — это дружба, возможно, что-то еще. Но чтобы это ни было, оно уже появилось. Поэтому меня так задевает его недопонимание. Я до сих пор так и не признался ему, что тот парень мне на фиг сдался. Просто он сам на мне повис, а я что-то расклеился в тот вечер. Наверное, одиночество замучило, вот и пошел у него на поводу. А так, согласен с Иром, мне бы девушку хорошую. Добрую, домашнюю, чтобы любила. Но куда там! С этой новой работой мне точно не до личной жизни будет. А ведь в этом семестре самому еще экзамены и зачеты сдавать.

Глава девятнадцатая

Не ходите, люди, с эльфами гулять

Все те же: Андрей и Ир

Утром, обнаружив, что Ира нет рядом, даже как-то растерялся. Сначала попробовал пошарить по кровати с закрытыми глазами, потом открыл их, осмотрелся, приподнялся на локте и понял, что парня нет не только в постели, но и в комнате. Странно. Пришлось выбраться из-под одеяла и отправиться на поиски.

Мерцающий неожиданно обнаружился на кухне. С невероятно сосредоточенным видом Ир пытался что-то варить, помешивая ложкой, а потом, почерпнув совсем немного полупрозрачного бульона, попробовал на предмет соли, когда я подошел и заглянул в кастрюлю. Оба-на, пельмешки! Почти сразу на меня снизошло озарение, почему мой неугомонный неэльф так сосредоточен. Скорей всего, сверяется с переводчиком. Очень интересно.

— Ты чего это с утра пораньше решил кашеварить? — поинтересовался у него.

— Захотелось, — буркнул, как мне показалось, несколько смущенно, а потом уточнил: — И при чем здесь каша?

— Просто так говорится, — отмахнулся я и плюхнулся за стол. Надо было бы вернуть из спальни стул, который вчера туда утащил, когда объяснял Иру, как с компьютером водиться, но было безумно лень вставать.

Вид мерцающего в трусах и рубашке, накинутой на плечи, его, не моей, умилял донельзя. Почему? Да потому, что эта его рубашечка с кружевными воротником и манжетами на фоне моей холостяцкой среднестатистической кухни и его поджарого типично мужского тела вызывала бурю не только мыслей, но и эмоций. Очень хотелось гаденько захихикать. Но я не рискнул обидеть Ира, помня о вчерашнем пробуждении. Все-таки этот парень по утрам весьма нервная личность. Вдруг опять решит, что я к нему пристаю?

Какое-то время молча наблюдал за ним, пока не услышал тихий, но злобный голос:

— Если заржешь, удавлю.

— Э? — Я даже растерялся.

А Ир отработанным таким движением выключил газ, отряхнул ложку над кастрюлей и с воинственным видом повернулся. До меня дошло. Морда засветилась как начищенный пятак. Нет, я, конечно, сам себя в этот момент не видел, но представлял очень ярко.

— Поинтересовался у переводчика, как у нас мужики одеваются?

Ир, не иначе как от переизбытка чувств, зашевелил ушами. Нет, серьезно. Они у него в принципе как у человека, только верхние кончики вытянуты вверх. Поэтому, когда эти самые уши дернулись без изменения общей мимики лица, у меня банально отвисла челюсть.

— Андрей! — рыкнул мерцающий, заметив, наверное, как у меня взгляд остекленел.

— Извини, — вырвалось непроизвольно. — Но у тебя уши…

— Да, шевелятся, когда злюсь! — воскликнул он, решительно отвернулся и принялся разыскивать в верхних шкафах тарелки.

— Ладно тебе, Ир, — пришлось в очередной раз повиниться. — Просто у нас далеко не каждый так может, поэтому это что-то типа особого умения, которым ребята друг перед другом хвастаются. — Услышав, как, чуть помедлив, он вздохнул и поставил на стол перед собой две тарелки, понял, что прощен.

— А у нас соревнуются, кто раньше в девчонку мерцнуть сможет.

— Серьезно? — недоверчиво уточнил я — представлялось, честно признаюсь, плохо.

Он усмехнулся и принялся ложкой раскладывать по тарелкам пельмени, а потом попытался еще и бульона начерпать. Я не поленился, встал и достал из ящика стола половник. Ир скривился, судя по всему, досадуя на собственную недогадливость. Половник отобрал и принялся орудовать уже им. Я вздохнул и поплелся в спальню за стулом. Как-то странно сегодня день начался.

Ирирган

Я редко поддаюсь минутным порывам. Обычно никогда. Хватает разумной злости подавлять их в себе на корню. Особенно если порывы такие же глупые, как сегодняшний. Но на этот раз поддался.

Проснулся раньше Андрея. Обнаружил, как он щеку ладонью подпирает и жмурится во сне от солнца, пробивающегося через окно, и решил сделать человеку приятное. В конечном итоге вчера он остался со мной, хотя, как мне показалось, это не в его правилах — поступаться собственными желаниями ради кого-то. Поэтому я отправился в ту крохотную комнатку, которую в этом мире гордо называли кухней и, сверяясь с данными переводчика, изучил холодильный шкаф на предмет продуктов. Обнаружил массу всего интересного, но выбрал пельмени. Так значилось на упаковке. В памяти переводчика хранилось лишь два рецепта их приготовления — пожарить и сварить. Выбрал варку. Показалось, что так будет проще. Собственно, за этим занятием он меня и застал.