Юлия Фирсанова - Рыжее братство. Возвращение, или Свободу попугаям!

— Молодец! — подбодрила я Векшу и непременно похлопала б его по плечу, если б дотянулась. Но габариты мужика предполагали поощрение лишь в устной форме.

Впрочем, на дворе и без меня нашлось, кому выразить охотнику симпатию, предложить моральную поддержку и помощь. Уходя, мы услышали на половину виноватый, на вторую заискивающий голос Милицы (Молодец баба, мужество, чтоб повиниться немалое нужно, во всяком случае, куда большее, чем пакость совершить):

— Векша, ты не серчай сильно, не со зла я тебя оговорила, страх силу взял! Коль не побрезгуешь, позволь, помогу проводы для Салиды справить, все честь по чести! Ушек с творогом наготовлю, пирожков с яблоками, а для покойницы рубаху принесу прощальную беленую с воротом и подолом расшитым!

— Да что уж там, всей деревней поможем, коль чего надобно, — с достоинством поддакнул Дармон.

Дальнейшее выверение тонкостей подготовки и проведения похоронного обряда в Котловищах проходило уже без нашего участия. Никто привлечь магеву и ее спутников к его обсуждению не пытался. Их же счастье, а то я б внесла парочку рацпредложений. К примеру: вызывать на тризну душу покойной для прощания с родными и близкими или погадать, когда именно все участники скорбного праздника присоединятся к особе, провожаемой в мир иной.

Нет, я не злая по большому счету, иногда даже бываю доброй, просто сегодня подустала от чужих проблем и возни с покойниками. Конечно, магевская доля такая, и раз уж я желаю пребывать в этом мире, то должна исполнять возложенные профессией обязанности. Но право на отдых, если верить не только Конституции, а еще и общечеловеческим ценностям, тоже полагается каждому, и никто меня о его отмене ни в устной, ни в письменной форме не уведомлял. А посему я упрямо стремилась в трактир! Хотелось добраться до комнаты и закрыть за собой и Лаксом дверь на засов потяжелее до самого утра. И пусть весь мир подождет, право на любовь это вам не "Даниссимо", это поважнее всех прочих прав будет!

— Какие удивительные вещи магия способна творить! — уважительно оценил Сарот, шагая чуть позади меня по тропинке.

До чего ж она узенькая была, даже странно, как это Векша при своих немалых габаритах не протоптал целое авеню, наверное, привыкший по лесам за зверем красться и не на такое горазд. Вот и приходилось нам цепочкой двигаться: Кейр приотстал, Гиз напротив, вырвался чуток вперед, бдительно контролируя обстановку.

— А то! — гордый моими талантами, поддакнул Лакс, обернувшись к нам обоим и хулигански раздул щеки, будто лягух из болота.

— Многое, — согласилась я, признаваясь морианцу, а заодно самой себе в почти благоговейном изумлении, охватывающем меня всякий раз, когда из ничего рождалось нечто. Нет, исходя из законов диалектики, которая вещает о том, что ничто из ничего не возникает и на самом деле происходит переход энергии в материю или количества в качества, я признавала, что с материалистической точки зрения магия есть разновидность энергии. Вот только доступ к ней открыт не каждому! И то, что я такой способностью обладала, не могло не будить в душе радостный восторг. А ворчала я просто для порядка, чтоб народ не заподозрил, насколько мне интересно колдовать. Вот Кейр и так дитем считает, а если узнает, что магия для меня восхитительнейшее удовольствие и вовсе в лепешку расшибется, а постарается отправить в какой-нибудь местный детсад для одаренных.

Словом, радостное удивление Сарота, столь же мало привычного к магии, как я, казались мне понятными и близкими. Я немного подумала, подцепила, откинула прочь с тропинки небольшой камешек и заявила:

— Между прочим, ты в такой степени магические создания и действия способен видеть, как не каждому из здешних дано. Может быть, пройдет какое-то время, и сам сможешь творить колдовство.

— Я маг? — безграничное удивление и столько же безграничное недоверие прозвучали в голосе морианца. Он даже споткнулся. Коль я камешек уже не пнула, решила б, что он на него напоролся. Или тут камни тоже двигаются, и изгнанник успел выползти на дорогу? Говорят же ученые, будто камни тоже живые и не только дышат, но и двигаются, только гораздо медленнее прытких людей. А тут мир магический, здешние камни должны быстрее лошадей скакать, если им такое в кристаллическую башку втемяшится. Только не скачут исключительно потому, что никуда не торопятся в отличие от суетливых теплокровных. Как-нибудь обязательно попробую поколдовать над этой загадкой и поискать ответ, а пока и других забот хватает. Ведь не ищу их нарочно! Сами валяться, как горох из дырявого мешка. Ну и пусть валяться, так веселее жить! Чем полнее событиями день, тем ярче, насыщеннее и значительнее он получается.

— Ага, — беспечно подтвердила я, превращая удивленное "Я маг", в утверждение, — мне так почему-то кажется.

— Сможешь, сможешь, — перевернувшись на моем плече так, чтобы быть лицом к Сароту, подтвердил Фаль. — От тебя уже сейчас искорками пахнет…

— Чем? — растерялся мужчина, не в силах взять в толк, о чем беспечно толкует сильф.

— Искорками, когда они сильнее разгорятся, станут огоньками, возникнет магия, — многозначительно возведя сияющие глазенки к небу, "растолковал" малыш элементарные для него и такие диковинные для глупых верзил понятия.

— Фаль воспринимает волшебство, как свет, поэтому, если он видит в тебе искорки, значит, задатки мага имеются, — пришел мой черед пускаться в объяснения, пока у воина крыша не съехала от перенапряжения. — Ведь костер или фонарь не зажечь, пока не высечена хоть одна искра.

— Тебя, стало быть, сильф тоже как костер видит, магева? — неуверенно предположил Сарот.

— Оса не костер, Оса — солнышко! С ней всегда радостно и тепло, — блаженно жмурясь, промурлыкал Фаль, потерся всем телом о мою щеку и с безжалостным максимализмом юности продолжил: — Такой, как она, никто не будет, никогда! Но и ты сможешь научиться быть хорошим магом, если захочешь, эти искорки, которые в тебе, они могут погаснуть, а могут и разгореться, все от твоего желания зависит. Тебе повезло, человек, выбирай!

— Я-я-я маг?… — уже совершенно другим, мечтательным тоном паренька, которому пообещали пирожные, мороженое и игрушечный магазин в придачу, протянул этот суровый, бывавший не в одной кровавой переделке мужчина и замолчал надолго.

Мы спокойно добрались до "отеля". Оставив телохранителей отбиваться от неизбежных вопросов любопытного народа, не осмелившегося атаковать грозную магеву, я юркнула в свою комнату. Через минуту ко мне присоединился Лакс, малыш Фаль к той поре уже свернулся клубочком в эльфийском шелковом шарфе и крепко спал или тактично делал вид, что спит. Попробуй, приглядись внимательно к такому миниатюрному пройдохе! Мы не стали, нашлись занятия поинтереснее. Пусть матрас, набитый сеном, был не слишком мягок, от одеял разило шерстью, а перья из подушки так и норовили запутаться в волосах, пусть, все это было не важно…