Терентий Гравин - Игрок поневоле

— Теперь тебе только и надо, что соизмерять собственную силу, вкладываемую в словесный удар, — поучал он меня чуть позже, обучая попутно, как разделить проклятие на продольные течения и как этими течениями оперировать.

— Нечего там соразмерять! — орал из иного мира фантом хозяина замка. — Вали на полную, парень! Главное теперь — держи рот на замке, когда на своих товарищей обозлишься. Ведь порой пароль деактивации может и не успеть спасти.

Худо-бедно, но чаще здорово и эффектно у меня стали получаться вполне весомые удары невидимой силой. Выставленный на мраморный столик полузавявший цветок то сочился влагой, то вял иссушенный, то начинал менять цвет стебля и листьев при пожелании задохнуться или застыть парализованным. И наш энтузиазм рос и ширился до тех пор, пока я не вспомнил о конголезийском проклятии, доставшемся мне от нашего сержанта.

— Слушай, Димон! Есть у меня одно витиеватое проклятие древних племён, можно его попробовать швырнуть в этот столик?

— Ну-у-у… попробуй. А что оно обозначает?

— Бог его знает! Утерянный язык, тёмные люди… Когда передавали белым — не объяснили. Но уж больно забористым выглядит.

— Ладно, давай! — поощрил меня мой преподаватель, но сам всё-таки на всякий случай отступил ещё шага на два назад, прямо мне за спину.

Ну я и дал. Прокашлялся, взмахнул для пущего усиления эмоций в сторону столика рукой и прокричал:

— Чанга бригасса!

И еле успел закрыть глаза от летящего песка, мелкой пыли и разного мусора. Такое впечатление было, что горшок с цветком попросту взорвался!

Ещё только начав протирать глаза, услышал визгливые восклицания не то испуганного, не то обиженного хозяина замка:

— Что же ты творишь?! Тебя же Димон учил вначале сдерживаться!!! — Не он ли мне совсем недавно советовал «валить на полную»? — И вали-ка ты… из моего замка! Вандал!!!

Прятавшийся за мной, а потому не протиравший глаза Чайревик рассмотрел ущерб несколько раньше меня.

— Ну ты монстр!! — завопил он. — Ну ты — дьявол во плоти! Терминатор хренов! — И только с пятого предложения чуток опомнился: — Теодор, наверное, жалеет столик?

Ещё бы он не жалел! Ни столика, ни горшка, ни обоев в углу, ни декоративной панели, ни штукатурки, ни каменной кладки в стене на глубину где-то полуметра не осталось. Зияла этакая воронка от взрыва гаубичного снаряда, и тонкий слой пыли с песком покрыл всё помещение. А в дверях появился взволнованный и побледневший Эванджелин Брок:

— Чего это у вас тут стряслось?

— Да ничего страшного, — попытался я замять инцидент с порчей имущества, радуясь, что внук не слышит стенания деда. — Маленькая техническая неувязка.

— Ничего себе маленькая! — орал пострадавший владелец. — Ты меня бездомным хочешь сделать?..

Он не только это орал, много чего некрасивого, недостойного для солидного, убелённого сединами человека. Я даже пожалел, что вообще его когда-то по ошибке услышал. Но вслух остальным присутствующим только и сказал:

— Конечно, господин барон несколько расстроился…

Хорошо, что его внук не только на грохот прибежал.

— У меня всё готово, где там дед? — Я попросту ткнул в ту сторону пальцем. — Давай, пошли. Будем укладывать тебя в ванну, в контур тела.

— О-о! — Димон оживился от предвкушения ещё одного зрелища. — Сейчас мы увидим обряд поднятия мертвеца и слияние его с привидением?

— Ничего мы пока не увидим, — ворчал академик от некромантии, устремляясь в лабораторию. — Вначале надо, чтобы тело несколько срослось с духом. На это уйдёт часа два, не меньше… Мы даже пообедать успеем.

Семенящий между нами старикан разволновался, тут же забыв о нанесённом ему материальном ущербе, и уже совсем по-иному, с заискивающими нотками стал меня упрашивать:

— Максим-Адриано, ты уж упроси внука, чтобы он там всё в растворе проверил — перепроверил! А? Вдруг он чего забыл? Или не учёл? Тело-то у меня одно было… Да и дух остался в единственном числе…

Ну я как мог, постарался закидать нашего учёного деятеля вопросами, но он и отвечать не собирался:

— Деда, залезай в ванну, время убегает, раствор осаживается! Всё учтено и просчитано, бояться нечего. Гром, следи, чтобы контуры привидения нигде не выступали за контуры тела.

Уже залезая в ванну, старый барон окончательно расклеился, теряя присутствие духа. Только и проворчал еле слышно себе под нос:

— Если он меня угробит… прокляну! — А потом его голос стал неслышен.

Я ещё немного подвигал вытянувшееся, распрямлённое и вполне нормальное по цвету тело в растворе, совмещая имеющиеся контуры до желаемого, и процесс первого слияния оказался завершён.

— Идём теперь мыть руки да спокойно обедать, — тут же заявил Эван. — Пока нас никто не штурмует… И давай, рассказывай: чему тебя в сфере наложения дебафов научили?

А мне-то что? Похвастаться всегда приятно. Вот так, довольно просто и без натужных усилий, я стал магом. Точнее говоря, прокляторщиком.

Глава 34

Милые бранятся…

Я ни капельки не сомневался, что нарядившаяся в новое платье сияда вновь демонстративно опоздает на обед, объявленный фейри заранее и каждому персонально. Мы уже расселись и взялись за вилки, когда икона, идеальная женщина и богиня в одном лице вплыла в зал и замерла в ожидании. Естественно, что восторженные поклонники тут же поспешили прогнуться в выражении своих верноподданнических чувств, бросившись к ней с двух сторон, целуя пальчики, лепеча восторженные комплименты и провожая с придыханием к столу.

Причём ведьма демонстративно не села с левой стороны, а прошла на противоположный от меня торец стола, вроде как зарезервированный мною для хозяина замка, и уселась там. Ещё и сердито, требовательно на меня уставилась, словно обязывая к отчёту или к произнесению панегириков в её честь.

Конечно, я смотрел на неё с восторгом, любовался от всей души, но потакать нехорошим тенденциям в плане зазнайства одной из сторон не собирался. А потому и сказал:

— Зря стараешься, Дани! Я уже всё равно тебя люблю! — И отсалютовал в её сторону бокалом с вином: — Твоё здоровье, дорогая!

Смутил! Хорошо так смутил красавицу. Внешне это было не заметить, зато я своей ауроцепцией явственно ощутил полное смятение чувств в сознании сияды, даже несмотря на расстояние, нас разделяющее. Ещё бы! Не так, наверное, она ожидала от меня получить признание в любви.

Усевшиеся по бокам от неё кавалеры так и вскинулись возмущённо. Но если Димон Чайревик промолчал в притворном негодовании, то Эван Брок не стал сдерживать своего раздражения: