Галина Гончарова - Домашняя работа.

Эрик обещал сходить в Альтвер и вернуться — и Лиля ему верила. А кому еще‑то?

Что у нее — очередь из желающих? Ню — ню…

Кроме того были проблемы с янтарем. Как Лиля поняла, там был только небольшой выход на поверхность. Который и выбирали без лишнего шума. А потом жила уходила вглубь. Разрабатывать‑то ее можно, но уже всерьез. Штреки, шурфы, крепежи и прочие радости жизни. Втихорца не потаскаешь. Потому братцы и решили набрать побольше — и срулить на сторону.

Кроме того Лиля обсудила с Ганцем такое предложение.

Налог короне она платить обязана. А вот чем… не отправлять же янтарь в кусках? Может, она изделиями расплатится? И Его Величеству удобнее, и им выгоднее…

Ганц подумал — и кивнул. В принципе — да. Так тоже делали. Но сначала — все наладить.

Как раз пока все будет налаживаться — Хельке обработает хотя бы часть янтаря по ее эскизам. Которые тоже надо… нет, не нарисовать. Но хотя бы объяснить, как это сделать и чего она хочет.

Хельке только что за голову не схватился. И заявил, что если будет спать по два часа в сутки, то все будет готово только через месяц. Даже если подобрать себе подмастерьев посмышлёнее. Ганц милостиво согласился задержаться на этот месяц. Мол, пока король ЦУ не прислал — имеет право.

Лиля тихо подозревала, что Ганц просто наслаждался жизнью в Иртоне.

Тихо, спокойно, сплошное уважение, совета спрашивают, важным делом заняли… приятное разнообразие после интриг королевского двора. А Ганц рассказывал о них по вечерам, за ужином. Завтракали и обедали они как придется, но ужин был серьезным делом. За столом собирались сама Лиля, Миранда, безумно гордая собой, пастер с сыном (Марк только в виде милости), Лейф и Ингрид, если были в замке, Эрик, Лейс, Лонс Авельс, Хельке с сестрой, Тахир… общество было дико разношерстным. Но Лиле было плевать.

Эти люди станут ее командой. Она бы и мастеров за стол посадила, да не по рангу…

А еще надо было поговорить с пастером, который только за голову хватался при виде такой деловой активности. И убедить его, что в зеркалах нет ничего дурного. Помолиться там, над продукцией… Или пообещать еще что‑то полезное.

В любом случае стеклодув с кузнецом теперь висели на Лиле как пришитые, стоило ей только зайти в мастерскую.

Мальчишки реально осознали себя — Творцами.

Да — да, именно так, с большой буквы. Никто еще не соединял стекло и металл, стеклодувную и кузницу. А теперь это было сделано — и результаты поражали воображение. Лиля вообще сильно подозревала, что еще лет сто — и точно бы появились свои 'венецианские мастера'. Предпосылки были, база тоже… свести все воедино не могли. И чуть — чуть добавить знаний. У Лили они были. У мастеров… теперь тоже были. И юные мастера кузнечного и стеклодувного цехов понимали, что они — первые. Никто и нигде еще не делал того, что сделали они.

Гордость перехлестывала через край. А уважение к графине и щенячье обожание…

Лиля сильно подозревала, что гнать будет — не уйдут. Эти двое ребят были преданы ей до глубины души.

Не меньше любви излучали и Марсия со подруги, девушки — швеи, спешно переквалифицировавшиеся в кружевниц. Они наплели уже порядка ста метров кружева, прерываясь только на сон и еду — и постоянно потрошили Лилю, требуя новых узоров и идей.

Платки, пояса, перчатки, шарфы, вуали, мантильи… Лиля объясняла на пальцах — а девушки делали в меру понимания. Потом опять бежали за советом — и переделывали. И так, пока не получался хоть какой‑то образец. А по нему уже плелись и более аккуратные и красивые вещи.

Лиля подкинула идейку, как сочетать кружево с бусинами — и теперь взвыл и Хельке. Спешно приставив обоих племянников и нескольких вирманских детей к изготовлению янтарных бусин из обрезков, обломков… короче — из мусора. Трост, кстати, выздоровел на удивление быстро. А Лиля все‑таки попыталась наладить самогонный аппарат. Основа у нее была уже сделана — только получалась сивуха, которую надо было перегонять несколько раз.

Никто из раненых не умер.

И Тахир ходил хвостом за Лилей, требуя новых знаний. Туда же тянулся и джейми.

А ведь была еще и Миранда, которая хвостиком ходила за мачехой и смотрела восторженными глазенками. И Лиля ощущала к девочке что‑то странное… нежность?

Любовь?

Черт, только ради малышки надо сделать все, чтобы договориться с супружником!

Но это не повод не обезопасить себя.

Лиля ощущала себя, как канат, у которого минимум десять концов. И за все тянут.

Но — никуда не денешься. Откуда что взялось?

Иногда женщина просто открывала шкаф, стояла у металлического зеркала и смотрела на себя. Высокая блондинка в белом и зеленом.

Кем ты стала, девочка?

От Али оставалось все меньше и меньше. Какого цвета глаза были у Лешки? Как смеялся над неприличными анекдотами отец? Что сказал Игорь Петрович, заведующий отделением хирургии, когда она впервые вошла в операционную?

Этого не было, ничего не было…

Реальность — замок, Иртон, вот эти странные люди — и ей предстоит жить с ними.

Сколько бы ни осталось.

Что с тобой стало, Алевтина Скороленок?

Кем ты стала?

Отражение молчало. Ответа — не было.

Рик валялся на кровати, когда в комнату вошел Джес.

— Ну?

— Что — ну? — возмутился кузен. — Ни привет тебе, ни здоровьица…

Рик потянулся за подушкой — и Джес поднял руки вверх.

— Сдаюсь. Ладно. Как мне рассказали — Анелия типичная затворница. Жила в глухомани, пока не появился шанс выдать ее за тебя замуж. Тогда девочку вытащили, приодели, приукрасили и стали демонстрировать. Ничего порочащего в ее прошлом нет. Или об этом никто не знает.

— Это неплохо.

— Но тебе она не нравится…

— она красивая, — пожал плечами Рик. — Но чем больше я с ней общаюсь… Джес, из нее не выйдет хорошей королевы.

— То есть?

— Я же вижу. Она капризна, взбалмошна, любит потакать своим интересам…

— Так она же женщина.

— Ты Джесси помнишь?

Джерисон развел руками.

— Такие, как тетя, попадаются одна на десять тысяч. Думаешь, тебе повезет?

— Не знаю. Но Анелия…

— она неглупа…

— Глупа. Но не так. По — житейски она очень даже себе на уме. А вот если думать в более широких масштабах, чем проредить прическу сопернице — тут ее банально не хватит. Она не умная, она просто хитрая. Это разные вещи.

— Хочешь уехать?

— Нельзя. Мы должны пробыть тут еще минимум месяц. Опять же, надо списаться с отцом, получить указания…

— Гардвейгу ваш союз нужен.

— А я не хочу выбирать вслепую. Надо бы посмотреть на Лидию.