Лана Ежова - Принцесса Севера

– Мне нужна правда, Лавджой.

Мужчина скривился. Магесса загнала его в ловушку: ответить боевым заклинанием он не желал, а сбежать она не даст.

– К чему тревожить тени прошлого? Зачем будить боль?

– Будить?! Да она никогда и не засыпала! – Сиелла зло смахнула одинокую слезу. – Разве такое забывают, Джой?!

Маг умоляюще поднял руки, развернув ладонями к девушке:

– Нет, конечно, не забывают. Не плачь, Си, пожалуйста! Я тоже не забыл и разделяю твою боль. Но почему ты спрашиваешь? Разве что-то изменилось?

Магесса тряхнула копной синих волос. Стараясь справиться с волнением, она прошлась взглядом по библиотеке. Приятный мягкий свет камней-светляков освещал затертые корешки тысяч книг. Высоченные стеллажи, теряющиеся в темноте под потолком, длинный стол в окружение удобных стульев. В годы учебы в поисках новых знаний она проводила здесь бесчисленные часы. Но ни в одной книге не найти ответ, как справиться с горем и совладать с виной и сожалением.

– Двенадцать лет назад лихорадку Мульхема остановили в пределах пригорода. В самой Элевтии в тот год не умерло ни одного человека.

– О боги, Си! – Лавджой растерялся. – Я не знал…

– А должен, – гневно возразила магесса. – Я доверилась тебе, как другу, ты пообещал позаботится… Разве ты не вел наблюдения?

Целитель, волнуясь, сжал кулаки и оперся спиной о стеллаж.

– Нет, обустраивала и присматривала Вейра…

– Вейра… Что?!! Ты ей поручил нашего с Каримом ребенка?!

Толстый фолиант упал в паре шагов от них.

Маги испуганно обернулись на шум.

Заклинание невидимости развеялось, открывая их взорам потрясенного Карима. Арбитр вцепился в край стола с такой силой, что побелели костяшки. И язычки пламени перепрыгивали со смуглых пальцев на мебель. Танцуя, огонь жадно пожирал потемневшую от времени дубовую доску.

Сиелла опустила голову, скрыв волосами выражение лица. Лавджой попытался исправить положение:

– Карим, на самом деле то, что ты слышал…

– Неправда? – насмешливо закончил арбитр. – Не лги, брат, хватит с меня и твоего предательства.

– Я не предавал тебя, – заявил целитель и опустил глаза под взглядом огневика.

– Разве? Тогда почему я не знал, что у меня есть ребенок? От Сиеллы можно ждать, чего угодно, она – женщина во власти эмоций. Но ты, Джой…

Тягостная тишина давила на троих, некогда близких по духу людей. В безмолвии пылал старинный стол.

– А теперь рассказывайте и постарайтесь быть убедительными.

С неловким чувством магесса и целитель обменялись вороватыми взглядами попавшихся заговорщиков. Карим скрестил руки на груди в молчаливом ожидании правды.

Он имел право знать истину. Сиелла обреченно вздохнула и стала рассказывать.

– Дав согласие Хариусу занять место магистра, я еще не знала, что стану матерью. Потом отказываться было поздно: мы не успевали латать дыры в Грани… Вы ведь помните те циклы, когда не то, что поспать, поесть не успевали? Наступило относительное спокойствие – и магистр отправил меня на западную Границу проверить посты. Столько усилий пришлось приложить, чтобы никто не заметил мое положение! Там я поднаторела в иллюзиях… А когда подошло время родов, я вызвала Джоя, стребовав у него клятву, что ты не узнаешь о сыне…

– У меня сын? – встрепенулся Карим.

Сиелла поморщилась, хоть радость бывшего возлюбленного понятна: для арбитров важен наследник, ведь только по мужской линии передается дар видеть правду.

– Вернувшись домой, я устроила ребенка в Акве и виделась с ним каждый день до тех пора, пока в городе не начали происходить ритуальные убийства магов. Хариус, расследуя их… – взволнованный голос магессы надломился. Она прервалась, откашлялась, опустилась в дальнее от Карима кресло и продолжила: – Магистр попался в ловушку башевистов. Потом произошел новый разрыв Грани – и меня посвятили в магистры. Я попросила Лавджоя найти племяннику безопасное место. Сама же забылась в новых обязанностях и сражениях, вспомнив, что у меня есть сын, когда Джой сообщил о его смерти от лихорадки Мульхема.

Сиелла замолчала – и Лавджой оказался в центре внимания. Новоявленный отец прожигал его взглядом, а обманутая мать смотрела с надеждой.

– Не смотрите на меня так, – попросил целитель. – Знаю, виноват перед вами, поэтому не оправдываюсь, хотя обратиться за помощью к Вейре у меня была причина. Толком не осознав, куда девать малыша, я узнал, что Лавиния провела обряд посвящения в ученики некроманта. Моя сестра соединила жизнь с грязным аг-грассцем! С убийцей магов! Я ни о чем не мог думать, только о сестре. А Вейра… Вейра оказалась, единственной, кто предложил помощь, не ведая причин моих страданий. Она поклялась не разглашать тайну Сиеллы.

– А через несколько циклов она сообщила о лихорадке, – закончила за рыжего магесса. – Уверена, это была идея Альберта, перепрятать моего мальчика. Вейра наверняка обошла клятву и обо всем рассказала своему магистру.

– Получается, Географ – единственный, кто знает, где мой сын, – сделал вывод Карим. Сиелла покосилась на огневика – ее напугало намеренно подчеркнутое «мой сын». – И с этим секретом он не расстанется просто так. Но ничего, заставим.

– Почему у вас виноватым оказывается Альберт? Он хороший магистр и сделает все для своего ордена.

– Вот именно! Хороший магистр, но плохой человек, ради выгоды не чурающийся шантажа, – цинично объяснил брат. – Уверен, как хранителю Земли, о прегрешениях магистра тебе известно больше, чем нам. Так что давай не будем возводить Альберта на пьедестал непорочности.

Лавджой смутился. Огневик прав: когда выгодно, Альберт позволял себе забывать о кодексе магистра. Впрочем, он всегда руководствовался интересами ордена и всего Братства. «Не цель, а результат оправдывает средства», – говаривал Верховный маг. И Джой втайне с ним соглашался. Высказать родственникам и друзьям свои взгляды вслух, особенно теперь, он не решался.

– Я пойду? Третий лишний, вам ведь нужно поговорить наедине? – затараторил целитель и, не встретив возражений, быстрым шагом покинул библиотеку.

Догорал в магическом огне без дыма антикварный стол. Потрескивания пожираемой пламенем мебели – единственные звуки, разбавлявшие тишину.

– Как ты могла? – глухо, с болью в голосе спросил Карим.

– У меня не оставалось выбора.

– Выбор был… я просил пойти со мной в храм Жизни.

– То, как ты просил, отбило всякую охоту, – нарочито насмешливым тоном произнесла Сиелла. Находится наедине с арбитром неприятно. С удивлением она осознала, что испытывает жгучее чувство вины перед отцом своего ребенка. И это пугало. – Давай забудем о прошлом и сосредоточимся на настоящем. На сыне.