Фрэнк Герберт - Дюна. Первая трилогия

«Потому, наверно, я и помогаю им», — подумал Кинес.

Гудение машин постепенно утихло. В тишине резко прозвучал тонкий крик от одной из клеток. Он тут же умолк, как будто зверек смутился.

Пауль вновь посмотрел на клетки. Теперь он разглядел, что в них сидят бурокрылые нетопыри. Из боковой стены выходила и тянулась вдоль клеток автоматическая кормушка.

Из скрытой части пещеры вернулся фримен, негромко сказал Кинесу:

— Лиет, силовые генераторы не действуют. Я не могу замаскировать нас от детекторов дальности.

— Сможешь починить?

— Быстро — нет. Детали, увы… — Фримен пожал плечами.

— Ясно, — сказал Кинес. — Что ж, придется обойтись без машин. Выдвиньте на поверхность заборники ручной помпы.

— Исполняем немедленно, — ответил фримен уже на ходу.

Кинес повернулся к Паулю:

— Ты дал хороший ответ.

Джессика отметила, как свободно и сильно прозвучал его голос. Это был — королевский голос, голос, привыкший повелевать. И, конечно, она заметила это обращение — «Лиет». Значит, вот каков другой лик скромного планетолога, его фрименское «альтер эго». Лиет.

— Мы бесконечно признательны за вашу помощь, — сказала она.

— М-мм… посмотрим, — отозвался Кинес и кивнул одному из своих людей. — Шамир, кофе с Пряностью в мои апартаменты.

— Сию минуту, Лиет, — ответил тот. Кинес кивнул на арку в стене:

— Прошу вас…

Принимая приглашение, Джессика позволила себе царственный кивок. Она заметила, как Пауль сделал Айдахо знак, приказывая ему оставаться на страже.

Короткий, в пару шагов проход привел их к массивной двери, открывшейся в освещенную золотистыми плавающими лампами кубическую комнату. Проходя,

Джессика провела рукой по двери и с изумлением ощутила под пальцами пласталь!

Пауль вошел, сделал три шага и остановился, бросив на пол рюкзак. Услышал, как закрылась за спиной дверь, осмотрел комнату: куб с ребром метров в восемь, рыжевато-бурые каменные стены, справа к стене пристроены металлические шкафы с каталожными ящиками. В центре кабинета стоял низкий стол с крышкой молочного стекла, в толще которого блестели желтые пузыри. Вокруг стола — четыре кресла на силовой подвеске.

Кинес обошел Пауля, отодвинул для Джессики кресло.

Та села, отметив, как сын изучает комнату.

Пауль какие-то мгновения помедлил — не садился. Легкая неправильность в движении воздуха сказала ему, что где-то справа, позади шкафов, был потайной выход из комнаты.

— Может быть, присядешь, Пауль_ Атрейдес? — при— гласил Кинес.

«Как старательно он избегает произносить мой титул», — подумал Пауль. Однако он сел и молча ждал, пока усядется Кинес.

— Ты понял, что Арракис может быть раем, — начал эколог. — Но, как сам видишь, Империя присылает сюда лишь своих головорезов да охотников за Пряностью!

Пауль показал ему большой палец, на который он надел герцогский перстень.

— Ты видишь это кольцо? — Да.

— Знаешь, что это означает?

Джессика обернулась и в упор посмотрела на сына.

— Твой отец лежит, мертвый, в руинах Арракина, — сказал Кинес. — Значит, ты, теоретически, — герцог.

— Я — солдат Империи, — резко ответил Пауль, — так что теоретически я — головорез…

Лицо Кинеса омрачилось.

— Даже когда над телом твоего отца стоят сардаукары?

— Сардаукары — одно, а законный источник моей власти — совсем иное, — ответил Пауль.

— Арракис сам решает, кому носить мантию вождя, — отрезал Кинес.

И Джессика, вновь повернувшаяся к нему, сказала себе: «В этом человеке — сталь, никем не укрощенная… а нам нужна сталь. Но Пауль играет с огнем…».

Пауль же произнес:

— Сардаукары лишь показывают, как боялся Император моего отца. А теперь я дам Императору причины бояться…

— Мальчик, — сказал Кинес, — есть вещи, которые ты не…

— Впредь, — оборвал его Пауль, — называй меня «сир» или «милорд».

«Мягче надо, мягче!» — воскликнула про себя Джессика.

Кинес уставился на Пауля, и Джессика заметила в его лице одновременно восхищение и усмешку.

— Сир, — едва уловимо помедлив, произнес Кинес.

— Я стесняю Императора, — сказал Пауль. — Я стесняю всех, кто хотел бы поделить Арракис как свою добычу. И пока я жив, я намереваюсь и впредь так их стеснять, чтобы застрять в их горле, словно кость, — чтобы они подавились и задохнулись!..

— Это все слова, — отмахнулся Кинес.

Пауль в упор посмотрел на него. Наконец он заговорил:

— У вас есть легенда о Лисан аль-Гаибе, о Гласе из Внешнего Мира, о том, кто поведет фрименов в рай. У вас есть…

— Предрассудки! — буркнул Кинес.

— Возможно, — согласился Пауль, — а может быть — и нет… Порой у предрассудков бывают странные корни и еще более странные плоды.

— У тебя есть план… Это-то мне по крайней мере ясно… сир.

— Могли бы твои фримены предоставить мне бесспорные доказательства того, что во всех этих делах замешаны сардаукары, переодетые в харконненскую форму?

— Пожалуй, да,

— Император, разумеется, вернет здесь власть Харконненам, — пояснил Пауль. — Может быть, даже назначит правителем Зверя Раббана. Пусть. Но раз Император позволил себе увязнуть здесь так, что ему уже не скрыть свою вину — пусть считается с возможностью представления Ландсрааду официального протеста. Пусть он ответит там, где…

— Пауль! — воскликнула Джессика.

— Предположим, что Высший Совет Ландсраада примет твое дело к рассмотрению, — возразил Кинес. — Тогда возможен лишь один исход: тотальная война Империи и Великих Домов.

— Хаос, — кивнула Джессика.

— Но я, — сказал Пауль, — представлю свое дело не им, а самому Императору. И предложу ему альтернативу хаосу.

— Шантаж? — сухо спросила Джессика,

— Ну, шантаж — это лишь один из инструментов политики, как ты сама объясняла, — ответил Пауль, и Джессика услышала горечь в его голосе. — Дело в том, что у Императора нет сыновей. Только дочери.

— На трон метишь? — усмехнулась Джессика.

— Император не посмеет рисковать — тотальная война может взорвать Империю, — сказал Пауль. — Сожженные планеты, всеобщий хаос — нет, на такой риск он не пойдет.

— Ты затеваешь отчаянную игру, — задумчиво сказал Кинес.

— Чего более всего боятся Великие Дома Ландсраада? — спросил Пауль. — Больше всего они боятся именно того, что происходит на Арракисе — здесь и сейчас. Того, что сардаукары перебьют их поодиночке, одного за другим. Вот, собственно, почему и существует Ландсраад. Это — то, что сцементировало Великую Конвенцию. Лишь объединившись, Великие Дома могут противостоять силам Империи.