Александра Лисина - Первый удар

- Режь… Айд с ними, с сапогами… режь прямо так. Надо понять, насколько сильно она пострадала…

Сколько я спала, не знаю - время для меня текло совершенно незаметно. То ли час, то ли вечность… сложно сказать. Но то, что спала, это совершенно точно, потому что меня опять навещали тревожные сны. И опять в голове мелькали ужасающе реальные картинки. Про спящие Горы. Про зияющий в их теле разлом. Про спрятанную под ним древнюю Печать и тысячи Тварей, чутко сторожащих ее на глубине.

Мне казалось, я стою совсем рядом с ней. Слабая, одинокая и уязвимая. Казалось, меня окружает со всех сторон одна лишь кромешная тьма. Ни лучика света вокруг, ни голоса, ни веры. Только хриплый вой на многие сотни и тысячи голосов. Звуки невидимой схватки, сути которой я совершенно не понимала. И мерно взмахивающий крыльями старый ворон, зависший у меня перед носом и сердито кричащий:

- Разбей ее! Разбей, Ишта! Иначе все бесполезно!

- Разбить? Да я бы рада… но как? - растеряно шепчу я в ответ. - Я даже добраться до нее не могу. Я ничего не вижу.

- Разбуди Горы!!..

А потом он исчез и оставил меня в гордом одиночестве посреди мрачного царства холода, пустоты и серого безмолвия, в котором где-то неподалеку бились с неизвестным врагом невидимые воины и из которого кто-то, не обращая внимания на схватку, очень пристально изучал меня равнодушными глазами. Огромными, неприятно горящими в темноте багровыми угольками, в которых не было ничего, кроме отстраненного интереса и мертвого, холодного, какого-то нечеловеческого спокойствия.

- Глава 22 Когда я проснулась, было уже светло. Сквозь плотную ткань палатки пробивались редкие солнечные лучи. Бледный горящий круг в ослепительно синем небе, который изнутри едва-едва различался, уже давно перевалил за полдень. Воздух был душным. Жарким. Вокруг царила неестественная тишина, сквозь которую пробивались звуки обычной жизни военного лагеря. А я неожиданно ощутила себя здоровой и полной сил.

- У-ух… - выдохнула я, едва придя в себя и тут же попытавшись встать, но, конечно же, сразу упав обратно. Сильное головокружение свалило меня на постель так же верно, как хороший удар боевого молота. Еще хорошо, что я поосторожничала и не вскочила, как обычно, с ходу, не то дело вполне могло закончиться позорным падением и весьма круто расквашенным носом.

Так… первый блин комом…

Я немного полежала, восстанавливая дыхание и старательно прислушиваясь к себе, но боги в ногах не было. Они неплохо себя чувствовали, охотно сгибались в коленях и вовсе не походили на сломанные. Уже хорошо. Правда, ниже колен была наложена тугая повязка, которую я оглядела с изрядным удивлением. Потом подумала, потрогала пальцем и, наконец, размотала, с недоверием оглядев чистую, почти здоровую кожу, на которой осталось лишь несколько длинных розовых полосок. На левой голени. Как раз там, где меня так удачно располосовали.

- Однако, - совсем удивилась я, поняв, что все поразительно быстро зажило. - Хорошая эта штука - "синька". Мы боялись, что откусил, а оно вон как - лапы опять на месте. Чудеса.

Убедившись, что все части тела в полном порядке, я полежала еще немного, постепенно вспоминая прошлую (позапрошлую? позапозапрошлую?) ночь. Слегка поежилась при мысли о том, что здорово рисковала. Огорченно вздохнула, поняв, что еще сполна за это схлопочу от братьев. Снова подумала, изыскивая способы отвертеться от справедливых упреков. Прикинула, прилично ли будет, если я еще какое-то время поизображаю умирающего лебедя. А потом прислушалась к себе и с грустью поняла: нет, не получится ничего поизображать, потому что мне срочно надо выйти и очень срочно заглянуть в одну неказистую, отдельно стоящую палатку, дабы не умереть позорной смертью от разрыва мочевого пузыря.

Тяжко вздохнув и стянув со стоящего неподалеку табурета свою мятую маску, я откинула одеяло, отыскала запасные штаны (какая-то добрая душа уже успела меня бессовестно раздеть, но при этом забыла спрятать походный мешок). Затем набросила последнюю чистую рубашку, которая каким-то чудом завалялась под подушкой. Наплевательски отнесясь к тому, что она страшно мятая, накинула сверху куртку, полагая, что этого хватит, дабы скрыть мои женские округлости. После чего ухватилась за края постели и очень осторожно поднялась.

Минут пять мне потребовалось, чтобы привыкнуть к нахождению в положении стоя. Перед глазами, конечно, все плыло, пол под ногами бессовестно закачался, как палуба тонущего корабля. Слабость была дикая, но сами ноги, как ни странно, держали. И даже не слишком подгибались, когда я, немного освоившись, рискнула выползти наружу.

Беглая разведка путем острожного выглядывая за полог меня весьма порадовала: к счастью, поблизости никого из Фантомов не оказалось. Даже Лин куда-то запропастился, поэтому получать по шее мне было решительно не от кого. Ближайшие к нашему пригорку палатки рейзеров тоже странно пустовали. Никто вокруг них не ошивался. Никто меня не ждал с распростертыми объятиями. Народ был занят каким-то своими делами. А те немногочисленные фигуры, что мелькали вдалеке, помешать мне никак не могли.

Подгоняемая острой нуждой, я воровато огляделась снова и, держась за косяк, медленно выползла на улицу.

Ох, жарко.

И даже слишком жарко.

Закрытая маска неприхотливого черного цвета тут же начала напекать макушку. Теплая куртка мгновенно нагрелась. Мне стало душно. И слегка нехорошо. Но не настолько, чтобы отказаться от идеи добраться до заветной палатки. Тут идти-то всего ничего - каких-то двадцать шагов. Но, мама дорогая, как же долго я их преодолевала! Шатаясь, как завзятая пьяница, опасно раскачиваясь из стороны в сторону, готовая вот-вот шлепнуться или на колени, или на побитую задницу, но упрямая-а-а-а…

Надо сказать, это - одна из моих главных черт: ослиное упрямство, которое папа, как ни пытался, все равно не смог выбить. Хотя, думаю, об этом несложно догадаться уже по тому, какие вещи я творила, уперевшись рогом, словно молодой баран. Но зато когда я устало привалилась плечом к долгожданной "цели", меня взяла такая гордость за свои достижения, что просто трудно описать. Причем, гордилась я собой так долго и так сосредоточенно, что вышла обратно лишь минут через десять. И с высоко поднятой головой. Потому что мой сегодняшний подвиг был, пожалуй, посерьезнее, чем все остальное.

Правда, стоило мне сделать два шага в обратную сторону, как (по закону подлости, конечно) все силы резко закончились. Меня опять повело, в глазах заплясали разноцветные круги, ноги сделались ватными, в ушах отчаянно зазвенело. В результате чего я все-таки решила не рисковать и тяжело опустилась на коленки, уронив голову сверху и всерьез раздумывая: а не пойти ли мне дальше на четвереньках? В конце концов, что зазорного в том, чтобы вернуться домой, как гордая пантера?