Башня. Новый Ковчег 5 - Евгения Букреева
Они вышли из комнаты в общий зал столовой. Народу уже поубавилось, но всё равно, многие всё ещё сидели за столами, на раздаче даже была небольшая очередь.
— В общем, Паша, не волнуйся. Раскрутим мы эту цепочку. Сумасшедшие они, конечно, мыслят нестандартно, но…
Борис шёл впереди, продолжая разглагольствовать в немного шутливом тоне, чтобы хоть как-то сгладить напряжение и поднять Павлу настроение, как вдруг за его спиной раздался звук падающих предметов и звон разбитого стекла. Борис резко обернулся, наткнулся взглядом на упавший поднос, на разлетевшиеся бумаги из папки, которую Савельев сунул себе под мышку перед тем, как выйти из вип-зала.
— Паш, ты чего под ноги не смотришь, споткнулся что ли… — Борис не договорил.
Павел смотрел на что-то или на кого-то за его, Бориса, спиной с таким выражением, словно увидел собственную смерть. Литвинов повернул голову, проследил за взглядом друга и зашёлся в нервном кашле.
Чёрт, ну конечно! Как он мог забыть! Про эту знаменитую способность парня вечно оказываться не в том месте и не в то время. Феноменальную способность. Которая осечек пока ещё не давала, и по всем законам жанра именно это и должно было произойти.
У окошка раздачи стояли двое юношей. Они тоже обернулись на звук упавшего подноса и теперь с удивлением смотрели на них.
— Как, чёрт побери, он тут… — сдавленно проговорил Савельев, словно ему не хватало воздуха.
— Спокойно, Паша, — быстро проговорил Борис. — Спокойно. Сейчас я тебе всё объясню…
— Как он, чёрт побери, тут оказался, — повторил Павел, и Литвинов невольно подумал, что даже рассказ про ждущие Башню перемены из-за реформ Ставицкого не произвёл на Савельева такого впечатления, как появление этого мальчишки, внезапное и идиотское, совершенно в фирменном стиле, которым отличался этот Пашкин «любимчик» Кирилл Шорохов.
* * *Борис, не снимая одежды, вытянулся на своей кушетке поверх покрывала, с досадой глянул на часы, висящие на стене — пластиковые и дешёвые, как и всё в этой стандартной комнате общежития. Он невольно вздохнул, вспомнив свою просторную спальню в апартаментах на надоблачном, широкую и роскошную кровать, к которой и слово кровать-то не подходило, так и тянуло назвать его забытым словом «ложе» и добавить эпитет «королевское», антикварные напольные часы из тёмного дерева, уже несколько столетий отсчитывающих время. Увы, теперь приходилось довольствоваться самым простым — одеждой, едой, мебелью.
Часы показывали половину одиннадцатого. Чёртов директор столовой. Вот же занудный мужик. Продержал его почти час. Этот директор, откуда-то прознав про то, что медикам организовали поставку, нашёл Бориса, сунул ему в руки список продуктов и долго и обстоятельно доказывал, что питание людей — это тоже важно, и раз уж медикам дали, то и ему положено, потому что меню у них однообразно, и не хватает то одного, то другого, и теперь он, Борис, просто обязан обеспечить всё, что требуется, и желательно прямо вот завтра. Борис какое-то время пытался объяснить ноющему мужику про то, что вообще-то у них военное положение, станция в блокаде и разнообразие меню вовсе не главная их проблема, но тот не слушал, нудил и нудил что-то про баланс жиров и углеводов, витамины, положенные каждому организму… Нудил, пока Борис не сорвался — не прикрикнул на него, вернул этот чёртов список, и даже, кажется посоветовал, куда он может этот список применить. Вышло грубо, но сегодня у Бориса вообще как не задалось с самого утра, так и катилось всё наперекосяк, какая нервная система такое вынесет.
Надо было продумать завтрашний разговор со Ставицким, построить его как-то по-хитрому, вынудить его проговориться, раскрыть планы. Борис был мастер на такие ловушки. Но как назло в голову лезло что угодно, только не план завтрашних переговоров.
Сначала он вспомнил лицо Павла, когда тот заметил Шорохова в столовой. Нет, Пашку понять можно — он и так непонятно на чём держался. Из-за Ники, из-за постоянных проблем с запуском, из-за сестры. А тут ещё и парень, который всегда его раздражал. Так что реакция Павла была объяснима и понятна. Но всё-таки его предложение: изолировать Шорохова в отдельном помещении до конца работ — это уже перебор. Парня, конечно, Борис отбил, с трудом, но объяснил Савельеву, что рук не хватает, а под присмотром отца Кирилл ещё и пользу принесёт. Павел недоверчиво хмыкнул «ну-ну, этот принесёт», видимо, вообще отрицая то, что парень способен приносить что-то, кроме неприятностей, и пообещал, что если что, то Борис будет отвечать лично, собственной головой, и так зыркнул на него, что Литвинов даже не сразу понял, шутит на сей раз Павел или серьёзен.
Нет, Пашка, хоть и лидер прирожденный, и инженер, вероятно, от бога, а всё же в людях разбирается из рук вон плохо. И чего, спрашивается, прицепился к этому Шорохову? Да если они когда-нибудь выберутся с этой чёртовой станции, и у пацана всё сложится с Никой (а Борис чувствовал, что там всё может сложиться), нелегко придётся им всем. Из-за знаменитого Пашкиного упрямства. Вот же характер, не приведи господь. Впрочем, Ника, похоже, тоже характер Савельева унаследовала, так что там ещё непонятно, чья возьмёт. Да и парнишка этот, Кирилл, хоть иногда такое отчебучивает, что не знаешь, плакать или смеяться, а всё равно не дурак — не зря же его Ника выбрала. В общем, получится забавно, и он, Борис, с удовольствием за всем этим понаблюдает, у него, можно сказать, места в партере: пьеса выйдет, что надо, Савельев тот ещё дундук, и заставить его изменить своё мнение — задачка не из лёгких.
От Савельева мысли как-то сами собой переметнулись на его сестру. Тоже — достойная представительница рода, и характер у неё — убиться и не встать. Утренний инцидент с пощёчиной и потом та дурацкая сцена в столовой встали перед глазами, заставив Бориса снова пережить неприятные минуты. Вот же чёртова баба! Может, действительно, оставить её в покое. Что, спрашивается, упёрся? Да и Пашка недоволен. Борис попытался отогнать возникший в голове образ Маруси — насмешливые глаза, вздёрнутый нос. И ему это почти удалось. Он даже заставил себя вернуться к предстоящим переговорам — что там говорил этот старый доктор про программу «Оздоровление нации»?
Его прервал стук в дверь. Борис рывком сел на кушетке.
«Чёрт, если это снова
