Раскол во времени - Келли Армстронг
— Не бездомные кошки, — Айла задумчиво повторяет мои слова, — Да, это то, что мне пришлось понять, и это было трудно.
Она достает мятную конфету из своей жестянки.
— Возьми Алису. Когда Хью привел ее ко мне, моим побуждением было удочерить ее. Нанять ребенка работать в моем доме? Точно нет. Хью выступал против удочерения, и это может быть худшая ссора, которая у нас когда-либо была. Дункан не вмешивался, но попросил меня нанять Алису на месяц, прежде чем принимать какие-либо решения, и я довольно скоро поняла свою ошибку. Для меня быть таким ребенком, усыновленным в благополучной семье, было бы воплощением мечты. История из романов. И все же Алиса убежала бы, если бы я предложила это. Она хочет зарабатывать себе на жизнь, а все остальное попахивает благотворительностью и обязанностями. Я обучаю ее, и ей это очень нравится, и я надеюсь облегчить ей жизнь, в которой мечты возвышаются над ее реальным общественным положением. Но это медленный процесс.
— И она все-таки не бездомная кошка.
— Да, это так, — Айла криво улыбается.
Мы поднимаемся по шатким ступеням в квартиру размером в половину моей маленькой квартиры в Ванкувере. В квартире проживают две ирландские семьи и их дети. Одна из женщин убирает, а другая ухаживает за самыми маленькими детьми, а старшие помогают отцам, занимаясь пошивом у окна.
Квартира… Я стесняюсь использовать слово «убожество». Оно может означать, что они живут в собственной грязи, а это совсем не так. Они сделали все возможное из того, что могли, но никакая чистка не сотрет древесную и угольную копоть, осевшую на каждой поверхности, и никакая полировка единственного окна не рассеет мрак.
Я все думаю о той тюремной камере и о том, как я провела ночь в углу, сжавшись в ужасе, ожидая возможности сбежать. Эти люди не могут сбежать. Я видела тяжелую жизнь в Ванкувере и знала, что за дверями многоквартирного дома в Старом городе я найду условия, при которых самое худшее будет выглядеть как роскошная жизнь. Но я еще не готова к этому, и, к своему стыду, мне не терпится снова выйти на улицу.
— Я рада, что они взяли хлеб, — бормочет Айла после нашего ухода.
— Я заметила, что у одного из младенцев круп.
Женщина продолжает говорить о том, какие лекарства могла бы отправить, и возьмут ли они также корзину с другими вещами. Я все еще в слишком сильном шоке, чтобы понять ее слова. Слишком сильный шок, чтобы переварить то, что я вижу чуть позже.
Мы идем по улице, и я поворачиваюсь на крик позади меня. Это просто мужчина кричит на пробегающего мимо ребенка, толкающего женщину. Но когда я поворачиваюсь, кто-то выходит с боковой дороги, а затем быстро отступает, пятясь назад. Одно это не привлекло бы моего внимания, улица запружена снующими людьми. Я не знаю, почему заметила это, что свидетельствует о моей озабоченности, потому что, когда приходит узнавание, я не могу поверить, что это заняло даже долю секунды.
— Подожди здесь, — говорю я Айле, возвращаясь к перекрестку.
Я всматриваюсь, пытаясь увидеть отступившую в сторону фигуру с темными волосами, среднего роста. Улица многолюдна, но я должна была увидеть его, но я не вижу.
Возвращаюсь к Айле, когда она направляется в мою сторону.
— Ты вызывала Саймона…?
Я останавливаюсь на полуслове, качая головой. Сейчас не двадцать первый век, когда она может послать смс Саймону, чтобы он забрал нас.
— Есть ли какая-то причина, по которой тут может быть Саймон? — спрашиваю я.
— Саймон?
— Ты просила забрать нас в этом районе?
— Конечно, нет. Если мы захотим поехать домой, то просто наймем экипаж. Ты хочешь сказать, что видела Саймона?
Мы вместе возвращаемся к перекрестку. Его нет, и никаких признаков его присутствия.
— Возможно, это был кто-то похожий на него? — предполагает она. — Он симпатичный молодой человек, но не необычный в своей внешности.
— Это был Саймон. Он заметил, что я оглянулась и скрылся из виду.
— Это очень странно, — говоря Айла хмурится.
— Могут ли у него быть дела здесь? Причина, по которой он может быть в этом районе?
— Нет, сегодня во второй половине дня похороны. Он должен быть в конюшне, чистить карету.
Мы идем молча, Айла не начинает разговор, позволяя мне погрузиться в свои мысли, пока двигаемся обратно в Новый город.
Ранее мое внимание привлекла трубка для гашиша Эванса. Буквально прошлой ночью Саймон предложил мне опиум. Я установила связь, но не продолжила ее, как если бы обнаружила, что они оба любят играть в гольф. И все же общее хобби означает возможность пересечения их жизненных путей.
Двое молодых людей примерно одного возраста, оба употребляют опиум. Не совсем надежная связь. Но есть Катриона. Тот, кто написал записку, что сейчас в моей сумке, знал некоторые подробности ее прошлого, те, которыми можно поделиться с друзьями.
Катриона и Саймон — друзья. Вероятно, также имеют место романтические отношения, пусть и случайные, и человек, который, скорее всего, убьет женщину, является ее партнером. И все же мне трудно представить подобное от молодого человека, с которым я вчера пила чай.
За исключением того, что если убийца прыгнул в тело Саймона, то сейчас это не Саймон. Я бы никогда не встретила настоящего Саймона.
Если бы убийца знал, что Катриона и Саймон были друзьями, порой с привилегиями, он мог бы сыграть эту роль. И он бы знал это, если бы это был один из тех лакомых кусочков, которые он получил от Арчи Эванса.
Саймон утверждал, что не знает, где Катриона продавала украденное, ничего не знает о ее прошлом или ее сообщниках. Его оправдание, что он не вмешивался в эту часть ее жизни, имело смысл, но это также могло быть тем, что таким образом современный убийца прикрывает свои пробелы в знаниях о Саймоне.
Катриона умела предавать своих друзей. Например, продать, как она сделала с констеблем Финдли и, судя по
