Тринадцать жертв (СИ) - "Lillita"

Второй реакцией стал интерес. Дикра присмотрелась к гостю внимательнее. Да, он был похож на мага, но имелись также некоторые несоответствия. Не столько в облике — простой человек точно не заметил бы подвоха, сколько в ауре. Привыкшая работать с тонкими чарами и точными механизмами, Дикра хорошо чувствовала небольшие, но важные отличия. Гость не принадлежал этому миру, но маскировался под его обитателя.

— Не представляю, что вас привело, но проходите. Ночь холодная, ветер резкий, лучше поговорить внутри.

Дикра отошла в сторону, пропуская незнакомца. Тот кивнул и вошёл. В обычное время, даже при мерзкой погоде, Дикра сначала уточнила бы, к ней ли пожаловали и для чего, но этот гость быстро начал ощущаться кем-то своим. Уже знакомым. Безопасным.

— Доброй ночи, волшебница. Я — Хенбетестир. Странник. Хожу по миру, узнаю людей, их истории. Некоторые слухи привели меня в это место, — объяснил гость, осматриваясь.

Можно заметить и догадаться, что его, как и многих посетителей, заинтересовали часы, которые шли в обратном направлении. Но Хенбетестир выглядел как тот, кто знал, что его ждёт. Даже жаль немного. Приятно видеть недоумение на лицах новых гостей.

— Дикра, приятно познакомиться, — ответила она и тут же уточнила: — Вы ведь не просто маг?

— Да, вы верно заметили. Вы разборчивая… Я дух и пришёл из другого мира, но в своих возможностях чем-то похож на местных магов. И всё же к ним не отношусь.

— Не слышала о духах, но если вы не связаны напрямую с нашими магами и их порядками, то у нас может сложиться славная беседа. Думаю, вы замёрзли. Пройдём на кухню?

— Не беспокойтесь, я в порядке. Духи могут не чувствовать холода.

— Неважно, всё равно пошли, я свой чай не допила, — махнула Дикра, призывая последовать за ней.

Хенбетестир не стал спорить. Они поднялись на кухню. Дикра усадила гостя за стол, а сама взяла чашку и вернулась к окну, чайник начал нагревать воду. В этом доме давно не было именно гостей, а не посетителей, потому что Дикра опасалась общаться близко с кем-либо. Чем дальше заходила она в своих экспериментах, тем меньше могла доверять другим. История знала слишком много случаев, когда магов предавали, даже если они использовали дар только на пользу окружающим. По сути, чем добрее маг, тем больше сам от этого страдал. Дикра добренькой не являлась, просто дорожила спокойной жизнью.

— Значит, ты собираешь истории? — уточнила Дикра и сама себе кивнула. — Мне есть, о чём рассказать, но принципы магии гласят о равноценности обмена. Поэтому, в свою очередь, я бы хотела узнать о духах.

— Это будет не самый интересный рассказ, но скрывать мне нечего. С твоего позволения, я не буду сильно углубляться в детали. Оно того не стоит. Мы — духи — имеем разные названия и, в то же время, никакого конкретного. Просто нам это неважно. Мы появляемся в сером мире. Да, он просто серый. Никакой. Каждый из нас появляется, зная, кто он, где он. И мы просто существуем в том месте, где появились, не покидая его, не общаясь с другими духами. Иногда в мире появляются создания, которые могут путешествовать между мирами, и когда они приходят к духу, то предлагают покинуть серый мир. Можно отказаться, пожелать сохранить спокойное существование, и в итоге просто снова стать частью мира, раствориться в серости. А можно согласиться.

Вот только, покинув серый мир, мы всё также остаёмся кем-то. Точнее, никем. Нас нельзя назвать полноценными людьми, магами… Да кем угодно. Дух — это некий облик и сущность: предмет, который всегда был у духа, и который хранит его память. Потому что память — это всё, что у нас есть. Отбери у духа память, и он станет никем. Ни имени, ни характера, ничего у него не будет. Даже наша внешность…

При помощи тех самых созданий мы можем перемещаться между мирами, через время, и наш облик подстраивается под мир. Обычно под то, как должны в нём выглядеть маги. В целом, магия у нас есть. Мы из неё состоим. По сути, мы не являемся живыми существами в привычном смысле, потому как все эти внешние признаки жизни — дыхание, изменение внешности с течением времени и всё такое… Это тоже часть маскировки, которую мы поддерживаем за счёт магии. А силы получаем из окружающей среды и из снов. Не своих. У нас их нет.

Обычно мы получаем силы просто от кого-то. Это нестабильно, ненадёжно, поэтому дух может найти себе хозяина, сны которого всегда будут его подпитывать. Тогда мы в большей степени становимся частью мира, в котором живёт хозяин. Магия органично вписывает нас в него, делает его частью. Мы появляемся в памяти людей, у нас появляется фальшивое прошлое в этом мире, дом. И за то, что у нас появляется место, за то, что мы становимся кем-то, мы можем исполнить одно желание хозяина. Однако найти его не так-то просто. У меня нет хозяина, и я слишком долго странствую, чтобы иметь возможность вернуться, поэтому я просто познаю мир. Сам я никто, но пускай хоть моя память будет полна разных историй.

Дикра слушала, не перебивая, только заварила ещё чаю, когда вода вскипела, а потом разлила его по двум кружкам. Одну она передала Хенбетестиру, со второй тоже опустилась за стол. Духи могли путешествовать через время — это очень заинтересовало Дикру. Об этом стоило подумать на досуге, поискать больше информации, а сейчас её очередь рассказывать.

Дикра родилась далеко от этого города. Её отец был магом-целителем, а мать — ведьмой. Они жили в лесу. Мирно, осторожно, избегая людей. Тогда уже несколько лет длилась охота на ведьм, но до их укрытого в глуши домика пока не добрались. Дикра — старший ребёнок, ещё у неё был брат и, незадолго до рокового дня, родилась сестрёнка.

Да, до поры до времени они жили спокойно. Зла не делали, врагов не наживали, друг друга любили. Детство выдалось по-настоящему счастливым временем, даже если тогда Дикра капризничала из-за того, что не могла уходить из леса и играть с другими людьми. Считала, что родители просто вредные, занудные и слишком осторожные. А ведь они просто хотели огородить детей от того, что пережили сами среди людей.

Осторожность не спасла. Дикра хорошо помнила тот день. Зима. Матери потребовалось уйти — у ведьм часто бывают дела в лесу. Отец следил за новорожденной дочкой, и чтобы старшие дети в своих играх далеко не убегали. Семилетняя Дикра, будучи способной волшебницей, тогда уже неплохо владела магией, а потому учила брата. Потом их позвали обедать. Отец хвалил детей за успехи; сам он не мог стать для них хорошим учителем из-за слабого дара.

А потом они услышали шаги. Сначала подумали, что мать вернулась, но вскоре стало понятно, что пришедших было несколько. Охотники на ведьм. Даже если бы семья знала, они бы всё равно не выдали, где мать. Охотников такой ответ не устроил. Стало ясно, что в такой глуши они рады по старой памяти избавиться и от магов.

Охотников заявилось слишком много, чтобы отбиться. Они готовы были пытать, лишь бы получить информацию о ведьме. Первым взялись за отца, а связанные дети оказались вынуждены за этим наблюдать. Как его били, кололи, прижигали, вырывали зубы. Все те ужасы остались в памяти сплошной кровавой кашей.

Однако же сейчас Дикра живая. Получается ли, что охотники пожалели детей? Нет. Конечно, нет. Для них маги оставались отребьем вне зависимости от возраста, а пытки доставляли омерзительное удовольствие. Из последних сил отец уничтожил верёвки, что сдерживали детей. Дикра схватила брата и попыталась бежать. Шанс спастись был слишком мал. Брат пожертвовал собой, чтобы Дикра смогла сбежать. У неё больше шансов выжить.

Дикра чудом спаслась. Магический дар, когда дело не касалось охоты, очень способствовал выживанию. Дикра хотя бы могла согреться, пока добиралась до людей. Долгое время она слонялась беспризорницей, пока её не взял под своё крыло часовщик. Он нуждался подмастерье-маге, который смог бы в перспективе освоить сложные зачарования. Так Дикра и вступила на этот путь.

Она училась собирать часы и накладывать чары, и параллельно узнавала больше о времени. У учителя оказалось очень много книг на эту тему. Постепенно к Дикре пришла идея, которой она теперь жила, но исполнить её рядом с учителем было невозможно — он слишком уважительно относился ко времени, так что первый бы и выдал её за эксперименты. Поэтому Дикра ушла и открыла сваю мастерскую далеко-далеко от места, где жил учитель.