Генри Олди - Нопэрапон или По образу и подобию

Если б еще от него так не разило страхом… моим? его? Дагласа Деджа? – когда заезжий биток лоб в лоб столкнулся со стеной, со страшной стеной переплавленного самоуничижения, которое паче гордыни, столкнулся и понял в последнюю секунду – конец.

Володька, я отражаю тебя, но и ты отражаешь меня, как отражают удары; вот, видишь, чувствуешь – это я, я злю тебя, раздражаю, дергаю, потому что присохшую к ране тряпку сдирают одним рывком, с кровью, с болью, с задохнувшимся хрипом… Злись. Нервничай. Как злюсь и нервничаю я, чего не видит, наверное, никто.

Вру.

Все они видят, все понимают.

Уж кто-кто…

Свет мой, зеркальце… ох уж эти зеркала – вынутые души… отражая меня, наизнанку всего выворачивали, то дрожа, то звеня, добела обнажая и начерно…

Привычка – смотреть в бою мимо, вскользь, расплывчато.

Привычка – думать черт знает о чем, мимо, вскользь, расплывчато, потому что не думать не получается, а так… думать вскользь – все равно что не думать.

Володька, иди сюда.

Ну иди же!

Отразись…

Дмитрий

…Монах, споткнувшись, падает. Сперва на колени, а там и вовсе боком в песок. С испугом и одновременно – с плохо скрываемым торжеством оглядывается с земли на возвышающегося над ним человека. Ну конечно, контакт! Был контакт! Сейчас сэнсей должен схватиться за сломанные пальцы или вывихнутое запястье…

– Не лезь бычком. Понял, где поймался?

Монах ошарашенно кивает.

– Вроде…

Судя по тому, как Олег держит руку, с рукой у него все в порядке.

Во всяком случае, я очень хочу, чтобы было именно так.

Если мы все будем хотеть, чтобы было так, значит, так оно и произойдет, так случится и только так… Иисусе-спаситель, Аллах акбар, Будда Вайрочана или кто там еще, кто слышит! – ведь я…

Почему-то обдает холодным ветерком: мои ли это мысли?

Сейчас – мои.

– Тогда вставай. Продолжим.

Что-то хрустит в моих пальцах.

Несколько мгновений я тупо смотрю на разломанную пополам деревяшку, по которой недавно стучал. Нервы, однако! Я ведь сам видел тех, на троллейбусной остановке… И Ленчик видел. Скашиваю взгляд в сторону. Черты Ленчика медленно, очень медленно расслабляются, превращаясь из японской маски в обычное лицо.

Стараюсь улыбнуться в ответ.

И кажется: вот сейчас губы треснут, кровоточа, от непосильного напряжения.

Не треснули.

Еще, наверное, не все, еще длится вопрос без ответа, но… Монах ведь писал в своем письме: «…Мерещится и вовсе чудное: будто у меня уже любое прикосновение – все равно что удар! Или не мерещится?.. Нет, наверное, не любое. Сейчас вспоминаю: касался я все-таки людей время от времени – и ничего с ними не делалось. Зато когда хотел оттолкнуть, отодвинуть, когда злился…»

Так-то оно так, Володька, да не совсем! У всякого лезвия две плоскости. Тут ведь не только твое состояние, твой посыл важен – но и встречный! Важен противник! И совсем необязательно противник – это пьяный жлоб в подворотне или профессиональный боец на татами. Человек, стоящий у тебя на дороге в троллейбусе и не дающий пройти к выходу, – тоже противник! Ведь он мешает тебе сделать то, что ты хочешь. И собственный сын, стирающий (как ты тогда искренне полагал!) твою видеокассету. И Ленчик, пытающийся доказать, показать, намекнуть, что твое мнение о собственной крутости не соответствует действительности. Всякий, кто оказывает противодействие, – противник! «Ваша задача – выжить!» Противодействие должно быть сломлено. Если враг не сдается…

Эй, блондин-метабоец: а если противника нет?

– …Спокойней, не суетись. Давай-ка помедленней, лапками…

– Д-да… д-давай, – судорожный кивок Монаха. – Помедленнее.

– Поехали.

У меня создается странное впечатление: все, что сейчас произносит Олег, он произносит «на автопилоте». Нет, иначе. Сейчас слова – вершина айсберга, продолжение его самого, некие вербальные связки между движениями и состояниями, между ним и Владимиром, между возможным и невозможным…

В бою, там, где враг, он бы молчал.

Два человека прилипают друг к другу, их руки плетут сложную, неторопливую вязь, и в какой-то момент я ловлю себя на том, что невольно повторяю движения Олега.

Нопэрапон.

Ты гляди, а ведь Монах ожил!

– Вот так, нормально…

…А если противника нет? Если твой партнер хочет того же, что и ты сам? Не победить, не доказать, не воспрепятствовать – хочет помочь тебе?

Где тогда противник? Кого ломать, доказывая свое преимущество? Разобьется ли в кровь рука, если она не рушит, а лишь шлифует грубый гранит? Трогает резцом? Или пытается покрыть его слоем плодородной почвы – чтобы из скалы наконец проросли цветы…

Случается, что у истово верующих образуются кровоточащие язвы-стигматы на месте «Христовых ран». Психофизиология. Хоть слово это дико, но мне… Ты тоже уверовал, Володька. Ты стал одним сплошным убийственным стигматом, ходячей бейсбольной битой, пожарным багром с острым крюком на конце. Но только и ты, и твой блондин-наставник с кассеты забыли, что бейсбольной битой бьют по мячу, а не по голове. А пожарный багор не всаживают противнику под ребра: им растаскивают горящие бревна, чтобы спасти, а не отнять чью-то жизнь! Ты сам себя используешь не по назначению, Монах! Ты потерял себя. Вернись, верни себя себе, а мы поможем… если сможем.

Сдирай приросшую маску! Сдирай кроваво, болезненно, как выйдет! Дерево не может быть лицом!..

Вздрагиваю.

Что-то идет не так!

Через мгновение понимаю: Монах, не в силах переиграть партнера в спокойном ритме, начал ускоряться. И, как следствие, вновь «заводиться».

Или Олег снова его провоцирует?

Вряд ли: Олегу самому приходится ускориться в ответ, подстраиваясь к партнеру. Для него-то это обычный темп, а вот для Монаха… Ведь Володька сейчас сорвется! – движения опять становятся угловатыми, деревянными, в глазах появляется янтарный блеск…

Остановить!

Остановить их!

Кажется, та же мысль приходит в голову чуть ли не всем одновременно. Ленчик с Шеметом начинают вставать, я чуть запаздываю…

Мы все опаздываем.

Закончив очередной цикл (перехват-толчок-зацеп-толчок), Олег на миг делает паузу, чтобы партнер уразумел, что произошло, – но партнер уразуметь не успевает. Разгоряченный, раздосадованный собственными промахами, Монах не понимает: доведи Олег все до конца – он бы сейчас валялся на земле. Монах видит только одно: открывшуюся «дырку».

И радостно засаживает в эту «дырку» ногой.

Второпях.

С размаху.

Удар попадает Олегу в колено, и сэнсей неловко валится на бок.

Олег

…лапки-тяпки, тяпки-лапки… два шага налево, три шага направо, шаг вперед и два назад…