Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара
Рохан. Рохан… Хельмова Падь.
Сули была даже немного рада вернуться сюда, в страну коневодов, ведь многие значимые для неё события случились именно здесь — первый побег из стаи с Ралисом, их первый поцелуй и первая проведённая вместе ночь. Теперь, видимо, и последнее событие случится здесь же — тут оборотень и умрёт. Судя по всему, очень даже скоро. Она изнеможена. Вымотана. Как Арагорн только может так долго сражаться?
Собратья Сули бились, кто в облике человека, а кто волка, бок о бок с людьми. Хелтай был где-то там, среди прочих, но воспитанница эльфов не видела его. Лишь когда молния освещала своим светом крепость, девушка могла различить тёмно-бурый — чёрный — мех огромного старого волка.
Замешкавшись, она ударила по ногам нападавшего на брата урук-хая, а Тейран сам его добил, свалив на каменную гладь стены безжизненное тело, оставшееся без головы. Набросать бы их побольше, — подумалось Сули, — прежде чем упасть самой. Она перепрыгнула через тело и наотмашь ударила следующего по спине. Существо прокричало что-то и упало. Рядом с братом и сестрой сражался Арагорн; все оборотни, как один, невольно скалились и уходили подальше от человека. Причиной тому был легендарный меч — сияющий во тьме Андрил. Даже сама Сули кое-как справлялась с желанием зарычать и убежать подальше от старого друга. Тейран же был удивительно сдержан.
— Береги голову, — помахал он сестре. Сули быстро кивнула и окинула взглядом сражающихся на стене.
— Я, пожалуй, вниз, — девушка махнула рукой туда, где урук-хаи, пройдя через разрушенную стену, сражались с роханцами, — Этих оставляю тебе.
— Вот уж спасибо, — фыркнул парень и атаковал напавшего горца. Тейран всегда сражался одной рукой, держа в ней свой двуручный меч.
Сбежав по лестнице вниз, девушка присоединилась к обороняющим крепость людям.
— Они прорываются!
Через разрушенную стену некогда неприступной твердыни, неудержимой рекой, урук-хаи мчались вперёд, разя на своем пути роханских воинов. То тут, то там, Сули видела сражающихся волков — они вставали на дыбы, рассекая врагов острыми когтями, вписались клыками в их плоть, дробили кости.
Сын Глоина первым бросился на врагов, тряся над головой секирой.
— Кхазад! — кричал он, — Кхазад!
Роханцы бросились следом за гномом, — Хельм! Хельм! Хельм! — доносилось со всех сторон.
— Рагнар! — услышала Сули. Так кричал Ралис, рассекая орды Сарумана в личине серого волка.
Перехватив меч в левой руке и поправив изрубленный щит в правой, Сулмендис бросилась в бой крича что есть мочи:
— Раздол!
***
Один из урук-хаев, завидев девушку среди воинов-мужчин, посчитал её легкой мишенью и с мерзкой ухмылкой на лице, тяжелой поступью направился к темноволосой, держа корявый ятаган перед собой. В паре метрах от Сули он замахнулся; девушка мысленно прикинула, что удар такой силы будет сложно отбить. Если вообще возможно.
Увернувшись, оборотень проскочила под тяжёлой рукой существа и всадила магический кинжал в его живот. Урук-хай зарычал, вскинув голову от боли, но всё ещё стоял на ногах. Широкая и сильная ладонь обхватила воительницу за шею. Существо оторвало Сули от земли, и она, хватая воздух широко распахнутым ртом, увидела ухмылку на мерзком лице и смех плещущийся к крохотных глазках. Играючи покрутив в руке ятаган, урук-хай прислонил его острием к ноге девушки чуть выше колена и надавил — не сильно, играючи. Сули закричала, пинаясь и вырываясь, но это ничуть не помогло, корявый ятаган сильнее впивался в плоть, двигаясь выше по бедру.
Изловчившись, Сулмендис попала ногой в кинжал, оставленный в боку урук-хая, вогнав его до самой рукояти, и от боли существо на секунду разжало пальцы. Этого хватило, и девушка упала на землю. Нащупав во тьме лежащий на земле меч, она подскочила на ноги и пронзила голову слуги Сарумана. Наглая ухмылка не исчезла с мертвого лица.
— Да чтоб вас всех! — закричала Сули и зажала рукой рану. Урук-хай оставил глубокий рваный порез (не в пример той царапинена руке) от колена и по бедру, из которого, не переставая, хлестала алая, как пламя рассвета, кровь с примесью чёрного — яда, которым был покрыт ятаган.
Голова закружилась, а в глазах помутнело. Сулмендис чувствовала что падает, но она не упала. Крепкие руки подхватили оборотня у самой земли.
— Хелтай…
***
Порез оказался достаточно глубоким и протяженным, а кровь не останавливалась. Хелтай внёс дочь в Хормбург и усадил на скамью в глубине зала, подальше от дверей, в которые вбегали выжившие, перепуганные и раненные люди. Среди немногочисленных солдат были и оборотни, кто в обличии волка, а кто как человек. Хелтай сел перед дочерью, обхватив побледневшее лицо девушки ладонями. Такая холодная. Он вздохнул и убрал руки.
— Дай посмотреть, — Сули зажимала рану, и её пальцы накрепко вцепились в ногу; оборотню-вождю пришлось разжимать их насильно. — Доигралась в воина. Не твоё это.
— И я тоже рада нашей встрече. Первой за последние десятилети… А! — Сули вскрикнула, когда грубая ладонь мужчины коснулась края её раны. Хелтай скривился. Кровь стала чёрной. — Ятаган был отравлен, это я уже поняла.
— Эй! — вождь остановил пробегавшего мимо солдата-роханца. — Дай мне свой пояс. Не смотри будто не понял что говорю, меча у тебя всё равно нет.
Негнущимися пальцами незнакомец снял пояс с прикрепленными к нему ножнами и бросил на пол перед оборотнем со шрамом, а сам помчался дальше.
Вождь туго перетянул ногу дочери, аккурат над порезом; кровь стала замедляться, но под лавкой теперь зияло яркое чёрное пятно. Оборотень утробно зарычал и посмотрел на темноволосую, так похожую на него внешне, девушку взглядом своих серых с золотом глаз. Сули тяжело дыша смотрела в ответ, не пытаясь смахнуть с лица растрёпанные волосы. Она уже знала, что отец скажет, а потому опередила:
— Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время, чтобы начинать нравоучать меня?
— Что в этом толку, если ты слушаешь только своих эльфов? — Хелтай тряхнул головой и отвернулся в сторону двери. Ворота были закрыты, и теперь солдаты пытались удержать их таковыми. Мужчина устало прикрыл глаза и провёл рукой по лицу, оставив на щеке чёрные полосы.
— Мне нужно идти. Стае нужен вождь…
— …Куда больше чем мне отец. Знаю я, — девушка нетерпеливо толкнула мужчину в плечо и облизала пересохшие губы. — Иди уже.
Её ладонь оказалась в цепком плену его жёстких и грубых пальцев.
— С каждым днём ты всё больше и больше становишься похожа на свою мать. Бодиль я тоже не мог удержать на месте, — Сули могла поклясться что увидела на лице отца отражение улыбки. — Не повторяй её ошибок.
Вождь отпустил руку дочери.
— Хочешь сказать, чтобы я не умирала, защищая, тех кого люблю? Ты это имел ввиду? — крикнула ему вслед девушка.
Хелтай ничего не сказал. Будто и не услышал слов дочери, прозвучавших позади. Сули вернула руку на рану и зажала её вновь, пусть кровь уже едва ли шла, она сделала это скорее не подумав, чем из надобности. Перед глазами было темно.
Рядом вдруг оказался Ралис. Он, кажется, говорил что-то, но Сули не слышала за шумом и звоном в ушах. Леголас, Гимли — она собрала всех вокруг себя.
— Здравствуй, эльф. Всё хорошо, я просто не так быстра, как думала, — она безразлично пожала плечами и уставилась на влажную от чёрной крови тряпицу, которой зажимала рану — откуда взялась эта тряпица девушка не понимала.
— Сули! — эльф дёрнулся, порываясь сделать что-то, но так и не решил, что именно стоит сейчас делать. Так и замер с выставленными перед собой руками. Девушка продолжила стирать кровь. А та, упрямая, продолжала капать на холодный каменный пол. Стекала по пальцам вниз, срываясь и падая.
— Леголас, этот поцелуй… — начала темноволосая, не смотря на эльфа, не обращая внимание на остальных. — Мы соулмейты, но это не значит ровным счетом ничего. Я… Мы… Мне так казалось… прежде. Теперь… хм…
Леголас не двинулся с места, лишь отвёл взгляд в сторону. Позади Гимли нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
