Леонид Бутяков - Владигор

— Кстати, а он-то где?

Неожиданно выяснилось, что и Зотия никто не видел с того момента, как были захвачены главные ворота. Вроде бы юркнул в проулочек за караульной башней, но в разгар сражения никто этому не придал значения.

Владигор нахмурился. Что-то настораживало его в исчезновении двух наместников, он предчувствовал очередную каверзу Черного колдуна…

Раздумывать над смутными опасениями времени не было. Его ждали более важные дела. Прежде всего требовалось подсчитать потери, организовать питание и постой для ватаги, разослать разведчиков по округе, связаться с отрядом Ждана. В общем, забот хватало, поэтому Владигор постарался до поры до времени выбросить из головы загадочное исчезновение наместников.

К полудню между тем загадка сия наполовину разрешилась сама собой — нашелся Зотий. Боги небесные, в каком он был состоянии! Мелкая непрекращающаяся дрожь сотрясала его жирное тело, из полуоткрытого рта по двойному подбородку текла слюна, поросячьи глазки, наполненные ужасом, готовы были вылезти из орбит.

— Он что, в гостях у Переплута побывал? — удивился княжич. — Где вы его раскопали?

— В чулане возле господской горницы,— ответил Третьяк. — Чуланчик этот оказался с секретом. Там и окошечко скрытное, чтобы в горницу подглядывать, и дверца запасная, за которой тайный ход имеется. Похоже, Зотий воспользовался именно этим ходом, когда с наших глаз пропал. Думал отсидеться в безопасности, пока либо мы, либо борейцы не одержат верх. И на всякий случай хотел быть поближе к Мизе, чтобы узнавать, как складывается битва. Но что-то его перепугало до полусмерти, слова вымолвить не может.

— Приведи в чувство,— приказал Владигор.— В речку окуни, брагой напои, что угодно делай! Надо язык его развязать как можно скорее. Сдается мне, очень важным делам стал он свидетелем.

Владигор не ошибся. Когда к Зотию вернулась способность соображать, он рассказал княжичу невероятную, леденящую кровь историю.

Как и предположил Третьяк, бывший замостьинский наместник не собирался рисковать своей шкурой при штурме Удока. Он юркнул в тайный ход, о существовании которого знал от своих шпионов (хотя и приятелями с Мизей считались, однако ревностно следили друг за дружкой, не чурались ни шпионов подсылать, ни Климоге доносы строчить), и прокрался в секретный чулан, используемый Мизей для подсматривания за гостями.

Зотий утверждал, что хотел разведать, как Мизя собирается оборонять крепость, дабы затем сообщить об этом князю Владигору. А не успел этого сделать, потому что увидел такое… такое!..

Пришлось рассказчика, вновь затрясшегося от страха, окатить холодной водой. После этого он сумел продолжить:

— Когда я глянул в оконце, Мизя был уже там. Он выставил за дверь телохранителей и принялся поспешно разводить огонь в очаге. Едва пламя занялось, кинул в него горсть красного песка, забормотал какие-то непонятные слова… Пламя вдруг стало ядовито-лиловым, из очага повалил густой черный дым… Мизя туда же бросил крошечный папирусный свиток. И прямо в горнице сверкнула молния! Дым превратился — клянусь Велесом! — в черного человека, лицом очень похожего на главного советника Климоги, на Ареса…

Зотий сделал несколько крупных глотков из кружки, протянутой ему Третьяком, утер ладонью губы. Вероятно, он даже не ощущал сейчас крепости браги, настолько был потрясен всем пережитым.

— Голос у него тоже был как у Ареса, только жуткий очень, как будто из пещеры доносился. Он разразился руганью, едва услышал о нападении на крепость. А когда Мизя сказал, что я вел за собой пленника, что пленник и командует нападавшими на Удок, он вообще рассвирепел! В горнице сами собой стали падать и ломаться вещи, тяжеленный сундук взлетел и ударился о стену, ковер на стене мгновенно обуглился, как от огня… На грохот вбежали телохранители, но тут же повалились замертво, едва колдун на них оглянулся.

— Да, это был Арес,— негромко сказал Владигор.-Черный колдун, «советник» Климоги и верный слуга Триглава. Узнаю его замашки… Говори дальше!

— Дальше еще хуже было. Он велел Мизе любым способом изничтожить бунтовщиков, а твою голову доставить в Ладор, лично ему. Мизя ответил, что местные жители взбунтовались, что с восточной стороны подступило сильное войско, что борейцы не удержат крепости… И тогда колдун прямо у меня на глазах превратил его в большую болотную крысу! Бедный Мизя, как он верещал и крутился!.. Потом затих, встал перед колдуном на задние лапы, будто собака перед хозяином, а тот ему приказал: отыщешь на болоте у Заморочного леса свое крысиное войско и поведешь его к Лебяжьему порогу. Дескать, другого пути у голодранцев нет. Самозванец, к Ладору двигаясь, обязательно вдоль Звонки пойдет, медлить не будет. Здесь, говорит, его и встретишь, и загрызешь, а иначе навсегда останешься крысой болотной… Дальше, князь, ничего не помню, поскольку дух из меня весь вышел. Как подумал, что колдун сейчас меня узрит и тоже тварью какой-нибудь сделает на веки вечные, так и потерял всякое разумение. В себя пришел уже здесь, когда люди добрые в речке искупали и вином отпоили.

— Плохо дело,— сказал Владигор, когда Зотия отправили отсыпаться, а рядом остались лишь Горбач, Третьяк и Чуча.

— Нам в самом деле не миновать Лебяжьего порога, если на Ладор пойдем. Отсиживаться в Удоке тоже нельзя — Климога живо нас в колечко возьмет, вызвав подкрепления из Комара и Замостья.

— Неужто, князь, тебя какие-то болотные крысы пугают? — удивился Горбач.— Что они против наших молодцов?! Эвон как сегодня с борейцами разделались!

— И крысы страшны, когда их много, а еще хуже что время упустим. Аресу того и нужно теперь чтобы мы кинулись лесную нечисть резать, силы свои измотали еще до подступов к Ладору. А страх, что в людях поселится, когда их на каждом шагу кусачие твари поджидать будут, не давая ни сна, ни отдыха? А болезни, которые начнутся после ядовитых укусов? Половину войска потеряем, пока до стольного города доберемся.

— Да здесь пути не более трех дней!

— Это если налегке идти и малым отрядом,— согласился с Владигором Третьяк. — Всей ватаге, которая уже сегодня до полутысячи бойцов насчитывает, да с обозом, да с орудиями стенобитными, да еще много чего,— нет, пять дней, это точно.

— Что же делать будем?

— Подумать надо.

Владигор подошел к распахнутому окну, внимательно вгляделся в голубой, без единого облачка, небосвод над Удоком. Похоже, сухая и безветренная погода установилась надолго. В такие жаркие дни нередко сами собой вспыхивали иссохшие луговые травы…

Некоторое время он сосредоточенно размышлял над мелькнувшей в его голове идеей, затем произнес: