Энгус Уэллс - Узурпатор

Потом говорил Корд, потом шаман, чья голова была украшена рогатым черепом быка, потом другой вождь, потом снова Улан…

Все это продолжалось и продолжалось. Кедрину начинало казаться, что воздух начинает сгущаться, словно слова превращаются в нечто ощутимое, похожее на липкий туман. Он смешивался с жарой и тяжелым запахом шкур. Голова налилась свинцовой тяжестью. Ему безумно захотелось встать, протолкаться к выходу и оказаться на свежем воздухе. Наверно, уже ночь… Он собрал все свое терпение и вытянул ноги, почти онемевшие от неподвижности. Поглядев в сторону Уинетт, юноша поймал ее взгляд. Сестра чуть заметно улыбнулась. Ее лицо было безмятежным. Спокойствие окружало ее, как облако. Кедрин чувствовал, что дышит вместе с ней этим спокойствием. Бесконечные разговоры, которых он не понимал, уже не казались ему такими невыносимо долгими. Надо только сидеть молча и ждать. Справа от него неподвижно застыл Тепшен — ноги скрещены в щиколотках, лицо невозмутимо, как у статуи. Казалось, эти споры не вызывают у него никаких чувств.

И тут стало тихо — так неожиданно, что Кедрин вздрогнул. Корд повернулся к нему и произнес:

— Они согласны.

— Когда? — спросил Кедрин.

Улан почесал бороду.

— Через две ночи после сегодняшней. Они говорят, время самое благоприятное.

— Благодарю тебя, Улан, — Кедрин поклонился. — И их тоже.

Корд, очевидно, передал это шаманам. Все пятеро как один повернули голову к Кедрину, потом тот, что носил шкуру быка, кивнул, принимая благодарность. Шаманы и ала-Уланы встали и покинули шебанг Корда.

Едва полог опустился, Корд фыркнул и снова приложился к рогу с пивом.

— Они не хотели тебе помогать, — небрежно объяснил он. — Мне пришлось им напомнить, что ты — хеф-Аладор, а я их Улан. И пообещать им «кровавого орла». Наверное, это их убедило.

Он расхохотался и заколотил могучим кулаком по столешнице, так что стол задрожал. Кедрин беспокойно посмотрел на Улана. Неужели нельзя обойтись без угроз?

— Они это сделают? И не передумают?

— Когда ты окажешься в Нижних пределах? Нет. Я сказал им: если с тобой что-то случится — из-за них… все пятеро отправятся вслед за тобой.

Улан снова хохотнул. Он выглядел весьма довольным.

— Предательства не будет, друг. А от всего остального они тебя защитят.

— Спасибо, — пробормотал Кедрин. Откровенно говоря, доводы Корда не вполне его убедили.

— Не стоит, — Корд махнул рукой и добавил, подтверждая мысль, которая возникла у юноши во время переговоров: — Шаманы слишком много мнят о себе. Хороший повод напомнить им о власти Улана. Ала-Уланы тоже были за меня — слишком много народу полегло у вашей крепости… Они слушали Посланца. Он привел нас на погибель и покинул.

Кедрин кивнул и пошевелил затекшими ногами. Корд поднялся и поманил их за собой:

— Идем, пусть мой народ увидит хеф-Аладора. Потом поедим.

Следуя за ним, принц и его спутники вышли из шебанга. Их тут же окружили гехримы. Корд вел их по месту Сбора. Воины толкались и таращились на Кедрина, женщины высоко поднимали детей, чтобы те могли увидеть человека, сразившего Нилока Яррума. Множество костров перед шебангами разрывали мрак, но ярче всех полыхал огромный погребальный костер на вершине кургана Друла. Казалось, могучее пламя отгоняет ночную тьму. Диск луны рядом с ним казался бледным, и Кедрин заметил, что до полнолуния осталось два-три дня.

— Скоро Мать-Луна наполнит чрево, — сказал Корд. — Тогда все будет сделано.

Кедрин кивнул и почувствовал, как забилось сердце.

Два последующих дня все становище приходило смотреть на Кедрина и его спутников, как на чудо — совсем как в Высокой Крепости и по дороге в Твердыню Кэйтина. Юноша в сотый раз повторял рассказ о поединке с Нилоком Яррумом. Женщины подносили к нему младенцев, чтобы он к ним прикоснулся. Калар и Уайл, купались в лучах славы — всем стало известно, что именно они привели в становище хеф-Аладора. Кедрину пришлось нанести им визит и долго любоваться имуществом Рагнала и Нарра, которое к ним перешло. Воины Дротта донимали Тепшена просьбами показать свой меч. Уинетт, как обычно, не преминула пополнить свои запасы трав. Каждый день начинался и заканчивался пиром, а на ночь гости располагались в жилище Корда. Кедрин и Тепшен спали рядом, а Уинетт — за занавеской, целомудренно отгородившись от взглядов мужчин.

И вот наступила ночь полнолуния.

Накануне между жилищем Корда и курганом вырос крошечный шебанг. Сначала площадку очистили от снега и плотно утоптали, потом на шестах растянули и тщательно закрепили шкуры. Шаманы ходили вокруг и расписывали шебанг странными символами, потом по очереди заходили внутрь… Гехримы врыли вокруг несколько столбов, увешали их лентами и укрепили на столбах факелы. Вопреки обычному, во время вечернего пира Уинетт и Кедрину не предложили ни еды, ни пива. Когда сгустились сумерки, шаманы выстроились перед шебангом Улана.

— Пора, — сказал Корд.

Словно в ответ на его слова, снаружи загремели трещотки и послышалось пение, похожее на тонкий вой. Тепшен поднялся, но Корд жестом остановил кьо.

— Они идут одни. Никого больше.

Сжав руку Уинетт, Кедрин встал и улыбнулся учителю.

— Да хранит вас Госпожа, — торжественно произнес кьо. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Да будет так, — отозвался Кедрин. — Если мы не вернемся… помни, что я обещал Корду.

Уроженец востока кивнул, подтверждая согласие. Корд усмехнулся в бороду:

— Вы храбрые. Оба. Пусть ваши боги будут к вам добры.

Корд, Кедрин и Уинетт вышли из шебанга. Перед входом уже выстроились гехримы в полном вооружении. Они стояли в два ряда, образовав узкий проход от жилища Жана до маленького шатра, где ждали шаманы. За их спинами столпились любопытные. Напряженное ожидание висело в морозном воздухе, тишину нарушали только сухой звук трещоток и завывание шаманов. Казалось, притих даже костер на вершине кургана. Ревущее пламя горело ровно и неярко. Кедрин почувствовал, как дрожит рука Уинетт, и улыбнулся Сестре.

— С нами благословение Госпожи, — шепнула она, когда они проходили между гехримами.

Теперь тела шаманов покрывала яркая раскраска, призванная усилить сходство со священными животными. Обнаженные торсы были разрисованы полосами пяти цветов — желтым, зеленым, красным, белым и черным. Когда Кедрин и Уинетт приблизились, шаманы смолкли и двинулись вперед в странном танце. Их ноги скользили по земле, словно прилипая к ней. Сжимая круг, они подносили трещотки к самому лицу, потом руки взлетали вверх — и снова опускались, стряхивая что-то невидимое. Кедрин и Уинетт стояли молча, ожидая указаний. Наконец шаман в бычьей шкуре поманил их вперед, а шаман-волк откинул полог маленького шебанга.