Наталья Бульба - И осталась только надежда…

Амалия же была залогом его влияния на ее мать. А сама Лера стала для него символом, всепоглощающей целью, отказаться от которой он мог, только уйдя за грань.

Сливающиеся в неясный гул звуки стрельбы я услышал, как только раскрылись створы подъемника.

Невообразимо высокое прозрачное небо, жаркое марево летнего полдня. Пряный воздух неподвижен, обволакивает убаюкивающей тяжестью, словно сам мир отказывается принимать нас.

Из вспучившейся земли выползает коробка мобильного модуля. Внутри техника землян, зенитно-ракетные комплексы. Залп на полной мощности из кирдана способен уничтожить подобную установку за несколько секунд.

Им повезло, что оружия наших древних предков у нас не так много, восстановить технологию его создания нам не удалось.

Алексея и девочку я не вижу – их прикрывает давно обрушившаяся стена ангара, но стрельба не замолкает ни на мгновение. Пулеметные и автоматные очереди, команды на дарианском, всполох заклинания, которое едва не отправляет в небытие самого создателя, – магический фон взбесился.

Сэнши впереди меня, со стороны модуля бегут два даймона из личной гвардии отца. Очень опасны, если Алексей не доберется до внешнего контура раньше их…

Изрешеченное пулями тело – воин из отряда Алексея.

Еще одно – пустой взгляд невидяще смотрит куда-то, а по лицу ползет букашка. Ей наши проблемы не кажутся значимыми.

Ощущение несущейся ко мне смерти, резко ухожу влево, чувствуя, как по капюшону набиру чиркает пуля.

Мой кинжал находит свою жертву, впиваясь жалом в ложбинку у основания черепа. Взводному не дано узнать, что одного из его людей убил я, но мне спокойнее от того, что его смерть была мгновенной.

Бетонная стена остается позади. Очереди больше не слышны, стрелять некому и не по кому. Из взвода только Алексей с девочкой на руках.

До границы контура ему остается тридцать шагов. Сэнши и гвардейцы слишком близко… Слишком…

Один из накопителей не выдерживает бушующего магического шторма и взрывается, порождая волну. Хаос опаляет траву, деревья, камни, землю, впивается ледяным крошевом, обдает холодом все, до чего может дотянуться.

Создание стягивает большую часть вырвавшейся из-под контроля стихии на себя, но достается и нам. Один из воинов отца падает, оглушенный мощью взрыва, я устоял только потому, что выпустил наружу берсерка, для которого Пустота – лакомство.

Двадцать шагов. Алексея и девочку почти не затронуло. Юная принцесса – носитель сути Равновесия, и мир укрывает ее. Насколько может.

Десять… Наблюдатель передает в систему готовность активировать внешний контур, они справились со сбоем настроек, учтя фактор влияния Сэнши.

Пять… Покинув базу, я фактически передал управление отцу, тот медлит…

Если бы девочка значила для меня столько же, сколько для него, я бы тоже медлил. Плотная стена, внезапно выросшая перед ними, если не убьет, то нанесет травмы. А она совсем ребенок.

Три… Все идет по плану. Приказ. Будь у Сэнши кинжал… Он предпочитает меч, в отличие от меня.

Два шага… Клинок летит, вспарывая воздух.

Один шаг… Я вижу, как все впереди становится зыбким и размытым. Активация защиты.

Даже для меня все происходит слишком быстро. Тело создания отбрасывает назад, искореженный кинжал с жалобным звоном падает в траву.

На мой ментальный рык наблюдатель реагирует мгновенно. Плотная стена расползается ошметками тумана, и я остаюсь единственным, кто продолжает преследование.

Теперь все зависит только от Амалии. От ее способности позвать Леру.

Алексей спотыкается, падая, группируется, чтобы прикрыть девочку собой, но уже на земле успевает сдернуть автомат, перевести рычаг на подствольник.

Я отбрасываю набиру, издаю победный крик и…

Я не знаю эти глаза, но узнаю этот взгляд.

Один миг: серый туман портала, две фигуры, выступающие из него, немыслимая мощь, которой меня отбрасывает назад, серебро опустившихся ресниц скрывает под собой мелькнувшее в безбрежной черноте удовлетворение и…

Я проваливаюсь в бездонную пропасть.

Глава 18

Лера

Игорю повезло. Вилдор проявил человечность дважды. Первый раз, когда приказал передать Сергею его координаты, и второй, когда отправил им навстречу Кадинара. Целители должны были появиться только к вечеру, вместе с Маргилу и Саркатом, а среди нас он был самым сильным.

Когда парня привезли к нам, его душа судорожно цеплялась за истерзанное тело. Это потом, когда взводного уже последним осмотрел наш дарианский кошмар и его с пожеланиями скорейшего выздоровления отправили на Лилею к Рае, Кадинар рассказал, чем ее так напугал. Смеялся при этом заливисто, как Сашка.

Сын, когда я, не в силах ничего произнести, перевела взгляд с одного на другого, задорно подмигнул, и… теперь смеялись они оба. Я же не могла избавиться от странного впечатления: Вилдор, я, Кадинар и… Александр. Не успела поймать себя на этой мысли, как бывший ялтар неожиданно оказался у меня за спиной. Его дыхание было неосязаемым, но само присутствие обволакивало какой-то трогательной нежностью, ощущением безграничного спокойствия, надежности.

Мне едва удалось сдержать стон: «Володя…» – помог Кадинар, дошедший в своем повествовании до того места, где он из собственных воспоминаний извлек образ берсерка Вилдора и объяснял человеческой душе, что если она посмеет покинуть искалеченное тело, то ее ждет встреча с этим чудовищем и насильственное возвращение обратно.

Не сдержавшись, настолько уморительно выглядела эта история, изображенная в лицах, я засмеялась… навзрыд, прикрыв лицо руками.

Воспоминания о муже словно сдернули завесу. Его друга я видела только один раз, когда он пришел ко мне ранним утром, произнеся всего лишь несколько слов: «Он тебя любил». Затем помог собрать вещи и отвез к родителям. Похоже, я догадалась, почему так пристально вглядывался тот, кого я называла своим отцом, в этого мужчину.

Я не заметила, когда мы остались с ним одни. Слезы не останавливались, к их соленому привкусу добавлялась пряность собственной крови из прокушенной губы, в ушах звенело от крика, который я пыталась сдержать.

Вся боль, все отчаяние, бессилие, невозможность принять правду, жажда любить и быть любимой, надежда увидеть счастливые мордашки детей – все это будто вырвалось с этим криком.

Он молча прижимал меня к себе. Держал крепко, не давая высвободиться, забирая себе мою ярость, стоял несокрушимо.

Когда силы начали покидать меня, протянул руку куда-то мне за спину, продолжая удерживать, поднес кружку к моим губам, заставил выпить. Его глаза были черными, серебро ресниц сияло, лицо казалось каменным изваянием.