Татьяна Бражник - Зеркало

Один особо настойчивый Свободный с орлом на плече прицепился ко мне как репей к штанине, стараясь оттеснить к домам. И чем больше я сопротивлялась, тем крепче он ко мне цеплялся. Я чувствовала его энергию. Это пришло ко мне как гром среди ясного неба: колючая, острая, как оголенный провод. Я почувствовала в себе столько сил, что хватило бы на десятерых, и такое странное ощущение в области сердца… Все это напомнило мне ту ночь, когда я сумела удержать энергию Сэта. Сейчас происходило что-то похожее, но только «вкус» этой магии был совсем другим.

Я направила эту странную энергию на Свободного. Заклинание получилось вполне полноценным, приобретя ту же форму, в какой оно было направленно на меня, но встретившись с «Щитом», раскинутым между нами, рассыпалось тысячами искр — другой Свободный прикрыл своего товарища.

Войдя в раж, я отражала одно заклинание за другим, не до конца понимая, что творю. Как будто Дар сам решал, как нужно поступать. Увлекшись, я пропустила аккуратный укол по ногам. Кто бы ни направил на меня это заклинание, явно не собирался убивать меня или хотя бы попытаться ранить. Противник достиг своей цели: я потеряла равновесие и рухнула на колени. В то же мгновение я почувствовала, как что-то захлопнулось у меня на шее. Толстый ошейник, изготовленный из сотен мелких колючих камушков.

Обернувшись, я увидела довольную ухмылку того человека, которого Сэт в ту ночь назвал Гарретом.

25

Не способная больше бороться со своей злостью, кипение которой уже начало прожигать во мне огромную дыру, я швырнула ни в чем не повинную подушку через всю комнату. Набитая пухом бестолочь летела крайне неграциозно, сметя со стола вазу с фруктами и зеркальце, которое со звоном разлетелось по полу. Ну вот, еще семь лет бед. Наверное, когда все люди толкались в очередях за счастьем и длинными ногами, я изо всех сил била эти чертовы зеркала.

Прошло около часа с тех пор, как я открыла глаза, лежа на здоровенной кровати в обществе разнокалиберных подушек. Голова гудела, как будто на винно-водочном заводе прорвало все краны, а я героически ликвидировала последствия.

Я нарочно громко вздохнула, хотя и понимала, что здесь не найдется даже таракана, который бы мог услышать и посочувствовать моим стенаниям. Как в барокамере. Окна и двери закрыты наглухо, да и удирать через окно можно только в одном направлении, но туда я отчего-то все еще не спешила: здание, где меня держали, находилось в горах, и до земли лететь было не близко. Никаких тайных ходов, как в фильмах, или замков «с секретом», а также сейфов за картиной, что и не вызволило бы меня отсюда, но скрасило хотя бы времяпрепровождение, не обнаружилось.

Ненавистный колючий ошейник, как для блохастой кошки (однако очень богатой блохастой кошки), все еще был на мне, так что попытки достучаться до Дара оставались безрезультатными. И никакой гад ни под каким обличием не желал получать прописку в моей голове, чтобы диктовать дальнейшие действия и наставлять меня, малоопытную, на путь истинный. Чудес не бывает. Точнее говоря, они, конечно, случаются и доказывали мне это неоднократно, но отчего-то не в их характере наведываться слишком часто и засиживаться в гостях.

Больше всего меня угнетал тот факт, что я понятия не имела, где нахожусь. Одно было ясно — от Лесной я неимоверно далеко. Скалы, высокие пихты и какие-то сосны, горячее солнце, гревшее даже через бронированный стеклопакет, который был крепче любой решетки (а уж я-то проверила!) и холодный, пахнущий пустотой и льдом, воздух кондиционера.

Я пыталась выжать из мозга еще хоть одну идею, как отсюда выбраться, но в голове лишь противный ежик впивался в мои и так не самые натренированные извилины своими иголками, разрастаясь как на дрожжах при каждой моей попытке пошевелиться.

И сколько мне тут быть? Может они поняли, что я им совершенно бесполезна, но забыли выпустить? Хотя я так вопила и барабанила по двери, что сложно было меня не услышать.

Оставалось только лишь пялиться в одну точку и ждать непонятно чего, чем я, в общем-то, и занималась последние минут… Привыкшая за последние несколько дней делить свою жизнь на секунды, минуты и часы, я вскинула руку, желая свериться с московским временем, по которому исправно тикали часы Деяна, и обнаружила их пропажу. Как ребенок, разбивший чашку и боящийся рассказать об этом маме, я надула губы. Возможно, мое положение было куда хуже и серьезней, чем пропажа тикающей безделушки, без которой я как-то обходилась все свои годы и обошлась бы еще лет сто, но именно эти часы, а точнее — их отсутствие, стали для меня событием, затмившим даже мое пребывание неизвестно-где-зачем-почему.

Сразу же меня одолел страх того, что Деян будет на меня злиться. А он непременно будет обижаться и не разговаривать со мной до конца жизни. В то же время меня поглотила горькая обида и злость на себя. Такая растяпа! Хоть тысяча Свободных свались мне на голову, но я не должна была потерять эти часы!

Ключ в дверном замке провернулся. В пустой комнате этот звук был сродни взрыву. Я очнулась от своих раздумий, вскочила с кровати и приготовилась встретить врага и максимальным достоинством: еcли Дар так и не соизволит откликнуться, то хоть глаза выцарапаю.

Я ожидала, что из-за двери покажется кто угодно, хоть сам черт рогатый, но только не Деян. С несвойственной ему неловкостью парень протиснулся в дверь и, прикрыв ее, улыбнулся, будто собирался рассказать, что удавил мое любимого хомячка и зажарил его на шашлык. Возможно, именно по этой же причине дальше порога идти он пока не спешил.

Я пялилась на него, не веря своим глазам, он на меня — не решаясь что-либо предпринять.

— Здравствуй, Аль. Ты уже проснулась? Как себя чувствуешь?

Да, это не глюк, это действительно он. Неповторимый голос, который приникает сквозь косточки, собачий взгляд и забота о том, как бы с окружающих не слетела лишняя пылинка. Но я не могла ему ничего ответить. Язык прирос к нему, а все остальное тело охватил паралич. Какая-то неутомимая внутренняя часть меня толкала неконтролируемое обмякшее тело накинуться на Хранителя и придушить его в объятьях, но ватные ноги отказывались с ней сотрудничать.

Деян закусил губу, но тут же отдернулся и шагнул навстречу, в три шага оказавшись около меня.

— Я так рад, что с тобой все в порядке. — не утруждая себя выслушиванием моих жалоб и претензий к качеству местного сервиса, продолжил Деян свою речь, которой, судя по моему состоянию, еще не скоро суждено было перерасти в диалог, и взял мои руки. — Здесь тебя никто не обидит, не бойся.

Я мгновенно прокрутила в памяти все последние события, усомнившись, действительно ли меня приволокли сюда Свободные и действительно ли это произошло недобровольно, попутно присматриваясь и принюхиваясь к Деяну, чтобы выяснить, что такое крепкое он накануне курил, что до сих пор не отпустит.