Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король-консорт

— Первыми, — сказала она, — о моем замужестве заговорили послы королевства Бурнандии. Но они предложили брата короля Рафнсварта, так что я даже не стала рассматривать. Однако…

— Ну-ну?

Она взглянула искоса.

— Из политических соображений не стала отказывать так уж сразу.

Я сказал саркастически:

— Хорошо быть женщиной?.. Да еще красивой?

Она сказала скромно и опустила глазки:

— Спасибо, Ваше Величество.

— Не за что, — отмахнулся я. — Весь мир признает вас красавицей. Я только соглашаюсь с общим мнением народа. А кто был вторым? Из Грандепта?

Она покачала головой.

— Из Пирмонта.

— А это еще что?

— Королевство, — сказала она, — что за Грандептом. Большое и достаточно сильное. Но, думаю, король Рогендорф подумывает, что если стал бы королем и здесь, то Грендепт был бы так зажат между Мезиной и Пирмонтом, что его можно было бы постепенно растворить в наших королевствах…

— Хороший план, — согласился я. — Тем более что это было бы уже одно королевство…

Она прямо взглянула мне в глаза.

— Уже из-за этого, Ваше Величество, этот брак был абсолютно неприемлем.

Я сказал с иронией:

— А если бы вам удалось установить власть и над его Пирмонтом? Мощное единое королевство в ваших нежных лапках?

Она на мгновение задумалась, но мне показалось, что этот вариант обдумывала раньше, отвергла, а сейчас вот вернулась и пересматривает еще раз на всякий случай.

— Он бы старался захватить власть и здесь, — ответила она с неохотой. — К сожалению, его поддержали бы даже мои лорды!

— Предатели?

Она покачала головой.

— Сами знаете, женщина не должна сидеть на престоле. А если оказывается, то лишь ценой каких-то хитростей.

Я кивнул, две женщины, правление которых назвали золотым веком, осталась на тронах только потому, что всю жизнь обещали своим лордам, что вот-вот выйдут замуж, Елизавета и Екатерина Вторая, и вряд ли их страны обрели бы такую мощь и влияние, если бы обе вышли замуж и на трон сели бы мужья.

— А в каком положении, — спросил я, — это вот все… сейчас?

Она сделала вид, что безмерно удивлена.

— Ваше Величество?.. Я не поняла ваш вопрос! Он мне показался слишком бестактным, но так как я не могу даже предположить, что вы спросите бестактное, то, видимо, вы хотели узнать что-то другое?

Я сказал строже:

— Леди, у королей моего ранга все тактное. И уместное. Короли выше моды!.. Тем более этикета. Я спросил, повторяю для тугих на ухо, в каком положении ваше сватовство на данный момент?.. С кем-то уже обручены или уже даже замужем?

Она отшатнулась в таком ужасе, что даже стенкам шатра наверняка стало видно, насколько переигрывает.

— Ваше Величество!

— Шо?

— Как вы можете?..

— Шо могу?

— Даже предполагать такое? Разве я не ваша верная и любящая жена?

Я смотрел на нее некоторое время туповато, что-то она не с той карты зашла, или же у нее какие-то козыри.

— Леди, — проговорил я туповато, — в этом месте я должен заржать дико и упасть на спину, дрыгая ногами. Но я не стану, ибо я зол и гневен. Потому отвечайте на вопросы. Здесь суд, а не… Надеюсь, вам это доступно?

Она ответила послушно:

— Я ни с кем не обручена, тем более — не замужем. Как я могу, если я замужем за…

— Бросьте, — прервал я. — Стали бы вы пытаться перевербовать моих людей, а потом отсылать из столицы в надежде, что погибнут в других регионах!

Она сделала большие глаза.

— Я? На погибель?.. Зачем? Они расширяли наше влияние… ваше влияние, Ваше Величество! Хоть почему-то на меня и гневаетесь, но я все равно ваша любящая и верная жена!

Я фыркнул.

— Скажите еще, нежная! Я вообще ржану громче моего коня.

Она сделала глаза еще больше, рот приоткрылся, показывая блестящие жемчужные зубки.

— Что… я не была нежна?

Я буркнул:

— Что-то не припомню. Визгу много, шерсти мало. Я вроде бы ходил поцарапанный…

— Только спина, — сказала она твердо. — И то чуть-чуть, на вас же все заживает мгновенно, я проверила. Ваше Величество, я готова отвечать на все ваши вопросы!

— Все равно вывернетесь, — сказал я. — Как я понял, вы всех их продолжаете водить за нос, сыплете обещаниями…

— … двусмысленными, — уточнила она. — Ни к чему не обязывающими.

— Ага, — сказал я, — значит, вы тоже исходили из дикого и абсурдного предположения, что какой-то там Мунтвиг… я уже и забыл, кто это, меня изничтожил?

Она покачала головой.

— Нет.

— А что?

— Я исходила, — сказала она терпеливо, — из того, что они так считают. А раз так считают и что-то планируют… что ж, пусть планируют. Разубеждать не в моих… не в наших интересах.

Я сказал грубо:

— Леди, вы уже второй раз сказали «мы» и «наши». Вы под серьезным подозрением, и мы не «мы», а вы и я. Пока не получу полную картину, я не стану делать выводы, что для вас хорошо и плохо.

Она сказала с готовностью:

— Спрашивайте.

— Спрошу, — пообещал я. — Неужели вы полагаете, что я буду ориентироваться только на ваши слова?

В ее зеленых глазах метнулся испуг.

— Ваше Величество?

— Сейчас в Мезине, — сказал я, — особенно в Беллимине, мои люди собирают информацию о вашей деятельности. И вашем поведении. Первые сведения прибудут завтра-послезавтра. Вы пока останетесь под охраной.

Она невесело улыбнулась.

— А можно мне провести эту ночь прикованной цепью к вашему ложу?

Я посмотрел на нее свысока.

— Странные речи от дикой, как ее часто называли, королевы Ротильды. И неприступно-своенравной. Где тут хитрость, скажите сами, а то я такое найду…

Она произнесла тихо:

— Вы не поверите, но, когда женщина в конце концов встречает настоящего мужчину, она из дикой тигрицы превращается в жалобного котенка и счастлива, когда ее просто гладят.

— Не дождетесь, — отрезал я твердо. — Стража!.. Отвести эту женщину в шатер сэра Альбрехта. А он пока перебьется.

Альбрехт примчался, как ошпаренный, глаза дикие, но на середине шатра опомнился, принял вид и поклонился церемонно и даже с некоторой величавой неспешностью, так несвойственной для него.

— Ваше Величество, могу я осмелиться…

— Чтоб вы на что-то да не осмелились? — спросил я в изумлении. — На что намереваетесь осмелиться? Переизнасиловать всех монашек в ближайшем монастыре?

Он сказал с неудовольствием:

— Слова-то какие подбираете… Переизнасиловать, как будто я уже их изнасиловал хотя бы по разу… Обидно, когда обвиняют в том, что мы проделываем разве что в мыслях да иногда во сне… Ваше Величество, я не понял причину такой великой чести!