Кирилл Клеванский - Генезис

Когда пять острейших каменных копий вошли в опасную близость, эльф не торопясь взмахнул саблей. И вновь все застыли, видя серповидную вспышку хаоса. Когда же безумный хоровод красок исчез, то эльф все так же стоял, а копий как не бывало.

Алиатец застыл. Он стал медленно приближаться к врагу, и я понял, что его сильная сторона — это ближний бой. Видно, те же мысли посетили и эльфа. Поэтому тот просто взмахнул саблей, и по ушам резанул свист, а мгновение спустя прическа Сулима Нахита стала очень короткой. Мой собрат чертильщик замер, а фехтовальщик просто покачал головой. И тут я понял, что как бы ни старался победитель корсаров, но ему больше не сделать и мизерного шажка. Пот градом котился с его лба, а в глазах появились безумные огоньки. Кажется, он увидел и понял нечто такое, что сразу расставило все точки на i. И все же он был настоящим чемпионом своего народа.

Отскочив на пару шагов назад, алиатец стал непрерывно махать ногами в воздухе, по-другому это не назовешь. И всякий раз, когда он совершал хлесткий удар, воздух дрожал, а за спиной эльфа на стене арены появлялись глубокие разрезы. «Мечи ветра» — так называлось это заклинание. Но я не мог понять, как он формирует его, если печати сконструированы вообще по-иному. Это был не призыв материи, не манипуляция с энергией и вообще не то, к чему я привык. И лишь когда чертильщик, убедившись в бесплодности своих попыток, буквально засветился энергией, а потом вонзил руки в песок, я понял, что это было.

В темного устремилась огромная волна из битого стекла. Встань на ее пути обычный человек, и он бы превратился в серпантин. Но эльф вытянул вперед левую руку и сделал короткий жест. Тут же все пространство окутал туман хаоса, а мгновение спустя алиатец осветился красной вспышкой. Стекло же опало, подобно листьям по осени. И пусть бой был довольно скучным, в одни ворота, так сказать, но я только что обнаружил еще один путь чертильного искусства — влияние на материю.

Когда маг поднял песок, его печать трансформировала энергию и землю в копья. Удары ногами и другая печать сжимали потревоженный воздух и придавали вектор направления. Ну а про последний трюк и вовсе говорить нечего — мне на такое и десяти собственных резервов не хватит. Да что там — и сотни тоже.

Поверженный узкоглазый сдержанно поклонился победителю и, не дожидаясь шута, направился к выходу. Эльф поступил точно так же — согнул спину, а потом ушел. И шут вышел на песок под аплодисменты, но в полном одиночестве. Во второй раз он призвал балахоны, и те стали чистить место схватки.

Что ж, не стану задерживаться на словах ведущего празднества, а, пожалуй, удовлетворю ваше любопытство. Наверное, вы уже составили мнение насчет моей хромоты и наличия трости. Но позвольте развеять возможные заблуждения. Во-первых, я уже два дня как хромаю исключительно для виду. Зачем мне это надо? Ответ на данный вопрос вы найдете в моем дневнике, если когда-нибудь сможете в него заглянуть. Что же до исходной причины, то всего одно слово — спор. О да, когда споришь, имея в руках снайперскую винтовку, тебе кажется, что ты даже чисто теоретически не можешь проиграть. Но когда супротив тебя выкатывается целый танк, уверенность в собственных силах как-то сразу улетучивается. Так оно и было. И, как вы уже догадались, обладателем танка был Санта. Как итог — отрезанные нога и ухо. Лекари, конечно, пришили и то и другое, но если на голове шрам мне убрали, то на бедре оставили. И да, я действительно хромал целых два дня, а потом уже просто марку стал держать. Приятного в такой ситуации мало. Во-первых, вид собственных конечностей отдельно от тела — еще то удовольствие, а самое ужасное — я потерял целых два золотых и толику самоуважения. В конце концов, когда ты весь из себя такой павлин заявляешь, что порвешь кого угодно, а потом рвут тебя, становится несколько неуютно. Санта, свой в доску парень, чтобы поддержать меня, уверил, будто я продержался дольше всех и ему даже пришлось поставить щит. Так-то оно так, вот только щит он ставил всего один, а потом меня просто распилило. Но ничего, после этого боя я узнал кое-что новенькое о своей отрасли искусства, и, возможно, у меня появится шанс отыграться.

— … Ли-и-и-инд Зу-у-у-уман! — прокричал шут.

Кажется, за своими размышлениями я пропустил представление очередного чемпиона. Ну да не беда.

На арену вышел маг-ортодокс. Серый балахон с глубоким капюшоном, закрывающим пол-лица. На талии — веревочный пояс, а с правого бока свисает книга. Я даже не уверен, что в этом талмуде хоть одна страница исписана. Мало кто сейчас ведет дневники, да и я бы, если честно, тоже не стал этим заморачиваться. Но таково было наставление Сонмара, а перечить ему я не хотел. Да и глупо это.

Тем временем Линд Зуман сделал пару пассов руками, и из его рукавов вылетели огненные птицы. Они устремились к вершине купола и там, в синеве неба, стали маленькими облачками пара. Толпа аплодировала. Я бы тоже не отказался похлопать в ладоши, но, кажется, в нашей ложе такое не принято. Все сидели несколько чванливо, с видом недавно вырезанных скульптур, на которые еще не легла тень вечности.

— Приветствуйте! С южных земель, где деревья причудливы до того, что листья у них растут лишь на верхушках, а с некоторых можно сбить камень с молоком внутри! С материка, где звери столь свирепы, что на них отправляются ватаги охотников, но возвращаются лишь единицы! С континента столь огромного, что до сих пор ни один картограф не составил полный рисунок местности! Представитель народа омаика — Са-а-а-ам Дуаса-а-а-ам!

На мгновение толпа застыла. Про южный материк ходят легенды, не все из которых можно рассказать засыпающему ребенку. Говорят, там мужчины столь сильны, что ударом кулака могут остановить бешеного быка. А женщины столь ловки и грациозны, что могут бегать по копьям, воткнутым в землю отнюдь не наконечником. И когда решетка поднялась, а на арену вышел высокий негр, раздались аплодисменты вперемешку с шепотками. Чернокожие (простите мне мою неполиткорректность) — не самые частые гости в этой части света. Когда-то в далекие времена их считали детьми демонов, ужасными выродками, свидетельствующими о греховности падших женщин. Было это чуть ли не десять тысяч лет назад. Но сказки и страшилки все еще на слуху. Детей пугают, убеждая, что, если они будут шалить, придет страшная старуха с кожей цвета безлунной ночи и утащит их в свою пещеру, где будет медленно жарить на огне.

Девушек, любящих гулять по хутору до последней звезды, стращают охочими до развлечений мужчинами темного оттенка. И продолжать такие рассказы в приличном обществе решится разве что посетитель «Синего змея». Я же оставлю эти сказки без окончания.